Москва. Тридцатое декабря. 19:00. Время московское
Это был последний вечер моего
трёхдневного пребывания в Москве. Украшенные улицы
красавицы-столицы заряжали новогодним настроением. Огнями
завораживали прохожих световые тоннели, манили огромные арки,
искрились гигантские ёлочные шары, и всюду были ёлки, ёлки,
ёлки...
Когда дело касалось Нового года, в
нашей стране терялось ощущение меры. Иностранцам этого не понять,
но мы-то с вами знаем, что, как Новый год встретишь, так его и
проведешь. Поэтому все должно быть на высшем уровне. Тем более в
Москве.
Я снова пожалела, что Лондон не
остался со мной и не видел всего этого великолепия. Но понимала,
что некрасиво было бы бросать его одного в гостинице, куда я
возвращалась только под вечер. Последние дни выдались напряжёнными,
но очень продуктивными.
В прошлом году, как-то неожиданно,
мне предложили стать лидером челябинской ячейки молодёжного
движения «Новое время».
Все началось с того, что я запустила
небольшой социальный проект, обычный флешмоб, призванный помочь
пенсионерам. Вообще, это меня баба Люся вдохновила тем, как
гениально она умеет распоряжаться своей пенсией. То есть, жить на
нее.
А потом все закрутилось,
завертелось, и я сама не поняла, как оказалась куратором
челябинского отдела нашей организации. Мы занимаемся продвижением
молодежных и социальных программ.
Наверное, у каждого есть свое
предназначение. Моя бабушка – известный блогер, мама – педагог,
отец – столяр. А мой парень – писатель. Правда, он не любит, когда
кто-то так о нем отзывается, считая, что не заслужил этого звания.
Но для меня все просто. Раз он пишет дни напролет, стало быть, кто
он? Ну не физик же ядерщик, в самом деле.
Меня же тянет заниматься
общественной деятельностью, но не на словах. Хочется делать что-то
действительно полезное.
Как-то мне предложили вступить в
партию. И не абы какую, а ту самую, бессменно правящую, во главе с
тем, Кого нельзя называть. Но я отказалась. Наше движение –
внепартийное. Нет никаких серых кардиналов в итальянских пиджаках,
которые бы сверху говорили нам, что и как делать. И это здорово. К
тому же баба Люся, ярая коммунистка, не пережила бы такого
поворота. А я бабулю свою берегу.
Лондон часто шутит, что скоро начнёт
обращаться ко мне по имени-отчеству, если я продолжу в том же духе.
А что я? Просто делаю то, что считаю важным.
Захлопнув дверь номера, я сжала в
пальцах клатч и спустилась в ресторан.
В украшенном зале были заняты
несколько столиков, но ни парней, ни девушек из «Нового времени» я
за ними не обнаружила. Кроме одного.
— Владимир, а где остальные? — я
снова закрутила головой в поисках знакомых лиц.
— А я разве не сказал? — наморщил
лоб парень. — Больше никого не будет, — и улыбнулся так, что добрая
половина девчонок планеты точно бы не устояла.
Но я-то не другие! Я проигнорировала
эту его улыбочку и сдвинула брови, чтобы продемонстрировать уровень
своей непоколебимости. Вдобавок скрестила руки на груди.
— Послушай, что это значит?
— Ну ладно тебе, Кать. Это
всего лишь ужин двух… единомышленников, — Вова невинно захлопал
ресницами, отодвигая стул и жестом предлагая мне сесть. Его голубые
(реально голубые, как вода на Карибах) глаза смотрели лукаво, но в
то же время нежно.
И вот тут, сто процентов, в нашей
Cолнечной системе сдалась бы любая.
Но я не могла взять и сдаться.
Фамилия обязывала. Чесноковы не сдаются, вы же помните? Да и не
люблю я, когда меня водят за нос.
— Вов, у меня утренний рейс. И потом
полдня в самолёте. Ну к чему это все?
— К тому, что ты мне нравишься, —
заявил он. Вова обошёл меня и, встав за спиной, лёгким движением
коснулся моего локтя. — Но ты не волнуйся. Я знаю, что у тебя
парень, и ни на что не претендую. Давай просто проведем приятный
вечер. Это все, о чем прошу. Если я тебе не наскучил.
