— Я сказал не лезть ко мне с дебильными вопросами! — прорычал
Рус и резко хлопнул дверью кабинета.
Я как стояла за шторами со стороны террасы так и заперла.
Муж был не в духе. И уже ни один раз предупреждал, чтобы никто
не спел в его кабинет заходить.
Но я зашла.
— Не грузи! — Рус дернул ручку шкафа и та чуть не слетела с
петель. Я этого даже не видела, только представила картину и звон
стекла подсказал с какой силой Рус дернул створку на себя.
Я зашла, чтобы занести почту.
Иногда так бывало, что письма собирались на первом этаже в холле
на столике, и Рус забывал о них, а там могли быть счета на оплату и
прочее.
Я собрала всю кипу бумаг и пошла в кабинет супруга, раскладывать
корреспонденцию, но Тимурка влетел внутрь и крикнул.
— В прятки погнали! Я вожу, ты прячешься! — зловеще прохохотал
сын и выскочил опять в коридор.
Тринадцать лет.
Тимур хоть и был взрослым, но иногда выдавал нечто такое…
Странное.
Как например у нас с ним было, что надо подурачиться и вот
играли то в прятки, то в дартс.
Я уже привыкла.
Поэтому оттолкнувшись от стола, я встала и придержала живот.
Беременность.
Немного осталось, скоро увидимся с малышом, и мне перед
близящимися родами, конечно, только пряток не хватало, но я качнув
головой подумала о том, что чем бы дитя не тешилось…
Оглянувшись, я не придумала ничего лучше чем спрятаться на
террасе, как раз где шторы мешали обзору с кабинета и поэтому
сейчас, слыша недовольного супруга, я кусала губы и не знала как
выйти, чтобы не нарваться на новую нотацию о том, что кабинет не
место…
Я вздохнула и сделала шаг в сторону.
Подглядела.
Рус сел в кресло и отбросил телефон.
Я переступила с ноги на ногу. Может через террасу спуститься с
сад и обойти дом, вернувшись в него через главную дверь?
Я посмотрела на сухие тропинки.
Октябрь пусть теплый, но я в домашних туфельках.
— Да! — рявкнул муж, и я вздрогнула. Скосила глаза и увидела как
супруг, откинувшись на кресло, бросил телефон снова на стол,
включив громкую связь. — Алик, чего хотел?
Я качнула головой.
Алик, лучший друг мужа был почти членом семьи и ничего
удивительного что Рус рычал и на него.
— Ты на выходные с женой приедешь или… — прозвучал голос друга
мужа.
Я прижала ладонь к колотящемуся сердцу.
В смысле? Что за глупый вопрос? С кем еще Рус мог приехать?
Противное предчувствие страха и боли сковало сердце ржавыми
цепями, мешая ему биться.
Я облизала пересохшие губы.
На языке почему-то почувствовался солоноватый слегка неприятный
привкус.
— Куда жене ехать с ее пузом? Дома пусть пироги печет! —
отозвался недовольно Рус и даже цыкнул.
Я попыталась снова выглянуть из-за шторы, но резко качнулась
назад, потому что муж слегка развернул кресло и теперь в поле его
зрения попадало и окно.
У меня в голове словно бы церковным перезвоном зазвучали
молоточки, которые старались разбить мне черепную коробку.
Мигрени тоже были спутниками беременности. Если раньше я только
понаслышке знала о страшных болях, то сейчас при любом удобном
случае боль кольцом сковывала голову и давила на виски, мешая
соображать.
— Рус, ну ты красава! При молодой жене ехать ко мне…
— Заткнись! — рыкнул муж.
А я хлопнула глазами и замерла.
Даже дышать перестала.
Ощутила внутри как все покрылось толстой коркой наледи.
При молодой жене…
Ехать к нему…
Я же ошибаюсь?
Кто-нибудь, боженька, муж, Тимур скажите, что я ошиблась и мне
послышалось.
Пожалуйста…
Последнее мысленно прозвучало так, как будто я проскулила.
На глаза набежали горячие слезы, тоже свидетели беременности. Я
стала сентиментальной и очень ранимой, настолько, что Рустам иногда
зверел от того, что неправильно подобранное слово выбивало меня из
колеи на несколько часов.
Вот и сейчас…
При молодой жене…
