Майор Деметриуш Новак, заместитель командира отряда специального
назначения «Вервольф», просматривал доставленную дежурным сводку
происшествий, выделяя маркером «праздничные» происшествия — из
главного управления затребовали отдельный рождественский отчет.
Соломенная плетенка, увитая золотой лентой и бусами из рябиновых и
можжевеловых ягод, обрамляла настенные часы. Время близилось к
восьми вечера. В кабинете царила тишина. Неужели Анджей не
позвонит? Отступился? Или нашел другой выход?
Новак потянулся, встал, подошел к окну и выглянул на улицу.
Возле КПП стояли двое. Майор Анджей Розальский, заместитель
начальника городского отделения полиции, разговаривал с оборотнем в
гражданской куртке. Мелкий и упрямый снег припорошил звезды на
погонах Анджея, осел на темных волосах его собеседника кружевной
шапочкой. Анджей покачал головой, хлопнул темноволосого по плечу.
Тот развернулся и побежал к стоящей возле обочины машине —
поскальзываясь на ледке в тонких осенних туфлях. Деметриуш вернулся
в кресло и уставился на внутренний служебный телефон. Тот
немедленно и деликатно затренькал.
— Новак слушает.
— Демчо, я внизу, на КПП. Можно подняться и поговорить?
— Заходи.
Положив трубку на допотопный аппарат, Деметриуш позволил себе
глубокий вздох. Навалилось неприятное ощущение, что Анджей
собирается накинуть на него удавку. Сейчас накинет, а потом годы
затянут.
«Да что я себя заранее на беды настраиваю? Камул подаст,
Хлебодарная вывезет... как-нибудь обойдется».
Стрелка часов щелкнула, задевая цифру XII. Плетенка задрожала,
одна из можжевеловых ягод упала и покатилась по полу, словно
пыталась найти и изгнать Демона Снопа, притаившегося среди
канцелярской мебели. Люди и оборотни чтили зимнее солнцестояние —
каждый по-своему. Люди верили, что в этот вечер случилось рождение
их Бога во плоти, и звезды, зажженные ангелами, привели пастухов и
волхвов к хлеву, где Богоматерь лелеяла младенца. Оборотни
праздновали изгнание Демона Снопа. По их преданиям в этот день
Хлебодарная отхлестала можжевеловым веником нечисть, портившую
зерно в амбаре, и тем самым спасла племена от голодной смерти —
суровая зима лишила леса дичи и поставила лис и волков на грань
вымирания.
Чем теснее переплетались судьбы народов, тем больше общих черт
находилось в праздниках. Люди начали добавлять можжевельник в
рождественские венки, оборотни — перевивать солому золотыми лентами
и привязывать блестящие колокольчики. Изменилась и выпечка. Люди
научили оборотней приправлять зимнее печенье имбирем, а лисы
открыли людям секрет сосновой коры — она, промолотая и добавленная
в муку, изгоняла из жилища злых духов. Звучали псалмы в храмах,
вечерами светились украшенные гирляндами ёлки, полыхали костры,
пожиравшие соломенные подношения и окуривавшие города и села
можжевеловым дымом. Завершал декаду День Подарков — а от такого
чудесного праздника кто откажется?
— Тук-тук! — Анджей толкнул дверь, вошел, прикрываясь, как
щитом, стеклянной банкой с притертой крышкой — чаем с травами и
сухофруктами. — Я с подарком. На денек раньше, чем положено, но,
думаю, Камул с Хлебодарной не обидятся.
— Присаживайся, — Деметриуш указал на кресло для особо важных
посетителей, отодвинул бумаги, щелкнул кнопкой электрического
чайника.
Ему пришлось снять причудливую оплетку и приложить усилие, чтобы
откупорить банку. Летний аромат завис в воздухе, вытеснил
можжевеловый дух. Новак зачерпнул заварку ложкой, насыпал в
стеклянный чайник, залил кипятком и выставил на стол чашки и
кусковой сахар.
— Ты знаешь, почему я пришел, — глядя на расправляющиеся цветы и
листья, проговорил Анджей. — Возьми парня в отряд. Должен буду,
отплачу, чем смогу. Я его прикрывал, сколько мог. Сегодня мне
влепили выговор за злоупотребление служебным положением в личных
интересах.
