Луна, холодная и режущая, как серп, висела над спящей деревней Глубинкой. Ее серебристый свет скользил по покосившимся заборам, выщербленным колодцам и низким, почерневшим от времени избам, утопавшим в тени вековых сосен. Воздух был густ от запаха хвои, сырой земли и вечной смолы, которой пропиталось все здесь. Тишину нарушал лишь скрип старого флюгера да далекий вой волка в Глухом лесу – напоминание о мире, где магия была лишь зловещей сказкой у печи, а не сияющей реальностью.
В избе на самом краю деревни, где тень леса ложилась гуще всего, Артем затаил дыхание. Он стоял у крохотного окошка, затянутого мутным пузырем бычьего пузыря, и вглядывался в спящую улицу. Сердце колотилось так громко, что казалось, вот-вот разбудит отца, храпевшего за тонкой перегородкой. В узелок, перевязанный грубой бечевкой, он уже положил последнюю краюху черствого хлеба, кусок вяленой рыбы, потрепанную деревенскую рубаху и самое ценное – маленький, теплый на ощупь камешек с выцарапанным знаком, подарок давно умершей матери. «От сглаза», – говорила она. Артем всегда чувствовал под пальцами его странное, едва заметное тепло.
Его взгляд упал на грубые руки, покрытые мозолями и ссадинами от бесконечной работы в смоляной яме или на лесоповале. Руки отца, деда, прадеда… Руки, обреченные лишь на тяжесть и грязь. Мысль о том, что он повторит эту дорогу, сжимала горло тугой петлей. Он вспомнил тот день, много лет назад. Ссора с деревенскими мальчишками, насмешки, удар камнем в спину. Ярость, жгучая и белая, хлынула изнутри – и вдруг камень, летевший в него, завис в воздухе, а потом с треском разлетелся на куски прямо перед их ошалевшими лицами. Страх в их глазах сменился ужасом и злобой. «Колдун! Проклятый!» Отец отлупил его так, что он три дня не мог сидеть, а шепотки и косые взгляды в деревне не утихали годами. Этот случай, вместо страха, поселил в нем жгучую жажду: а что, если магия – не проклятие, а ключ? Ключ от мира, где не пахнет смолой и потом, где можно летать, а не ползти по грязи?
Он оглядел убогую избу: низкий потолок, закопченные стены, стол с грубо сколоченной скамьей, вечно холодную печь. Это было не жилище – это была могила для мечты. Завтра отец снова потащит его в лес, и так – день за днем, год за годом, пока спина не согнется, а глаза не потухнут. Нет. Нет!
Решимость, холодная и острая, как лезвие, пронзила его. Он тихо, как тень, проскользнул к двери, осторожно отодвинул тяжелую деревянную задвижку. Скрип показался ему оглушительным. Он замер. Отец крякнул во сне, перевернулся. Сердце Артема готово было вырваться из груди. Еще мгновение – и он выскользнул наружу, в колючий лунный свет. Дверь тихо прикрыл.
Холод ночного воздуха обжег легкие. Он не оглядывался. Шаг. Еще шаг. Быстрее. Он бежал по знакомой, утоптанной дорожке, мимо спящих изб, мимо кладбища с покосившимися крестами, где лежала мать. Бежал, не чувствуя земли под ногами, подгоняемый страхом погони и безумной надеждой. Лишь когда последняя изба Глубинки скрылась за поворотом и черной стеной встал Глухой лес, он позволил себе остановиться, прислониться к шершавому стволу сосны и судорожно глотнуть воздух. Позади осталось все. Впереди – неизвестность и Академия Тенистых Шпилей. Город Вектор, столица, лежал за сотни миль. А у него – узелок с хлебом и рыбой.
Путь сквозь Глухой лес стал первым чистилищем. Каждый шорох в темноте заставлял сердце сжиматься. Крики неведомых ночных тварей, хруст ветки под невидимой лапой, мерцающие в кустах огоньки – все казалось угрозой. Он шел, сжимая в кармане теплый камешек, как талисман. Голод начал скручивать живот уже на второй день. Краюха хлеба исчезла, осталась лишь жесткая, соленая рыба. Он жевал ее маленькими кусочками, запивая ледяной водой из лесных ручьев. Ноги ныли, стопы стерты в кровь грубыми портянками. Спал урывками, на земле, подложив узелок под голову, просыпаясь от каждого шума. Однажды ночью он проснулся от ощущения тяжелого взгляда. В метре от него, застыв в лунной полосе, стоял огромный лесной волк. Глаза, холодные и желтые, сверлили Артема. Страх парализовал. Он сжал камешек так, что тот впился в ладонь. В голове пронеслось: Не сейчас! Не здесь! И вдруг – странная волна тепла, идущая от камня по руке. Волк фыркнул, отступил шаг в тень и бесшумно растворился в ночи. Артем долго дрожал, не понимая, что это было: случайность или…?
