Храм Всевидящего на вершине горы Флэсс, самой высокой на западном побережье, выглядел монументально и устрашающе, будто его создали сами боги. Острые шпили башен раздирали облака и почти дотягивались до изредка пролетающих по небу городов−крепостей, в которых жили представители Каменных кланов. Именно они правили с высоты всей Ринарской империей.
Сейчас небо было ярким и пустым, с редкими кудрявыми облаками. Лишь где−то далеко на горизонте виднелась алой каплей крови Рубиновая Цитадель. Она медленно плыла на север. Цитадели редко надолго оставались в одном месте. В основном курсировали над поверхностью земли. Говорят, так главам кланов лучше видно, что творится в их владениях. Я, правда, считала, что знати нет дела до того, что происходит в мире простых смертных. Грязную работу по отлову наделенных силой полукровок выполняли ассасины. Они, единственные из живущих в небе, не брезговали спускаться из городов−крепостей вниз, туда, где обитали обычные люди. Что говорить, мы и о представителях Каменных кланов знали лишь по ассасинам – безжалостным воинам с глазами‚ подобными драгоценным камням. Зеленым, словно изумруды у представителей Изумрудного клана, алым – у Рубинового и черным – у клана Обсидиана. Был еще Янтарный клан‚ Сапфировый и множество кланов помельче. Простые обыватели не занимались подсчетом.
Я вытерла пот со лба и с ужасом уставилась на толпу людей впереди. До храма тянулись несколько тысяч ступеней. Никто не мог сказать точно, сколько. И все их от подножия горы до самых хрустальных врат заполняли люди. Многие хотели задать Всевидящему вопрос – единственный в жизни, но самый важный. Тот, на который необходимо получить точный и правдивый ответ.
Я знала, до цели дойдут не все. Невыносимая жара и крутой подъем ежедневно уносили несколько десятков жизней больных, стариков, немощных. Признаться, я не понимала, зачем они, рискуя жизнью, идут туда, наверх под облака. Там же не раздают силу и здоровье. Ни один вопрос не стоит жизни. Даже мой.
Такая же плотная толпа спускалась по соседней лестнице вниз. Там очередь двигалась чуть быстрее и бодрее. В храм можно было войти лишь одному, следующий раз ворота открывались, только когда выходил предыдущий просящий. Иногда это происходило не быстро.
Я ни за что не пошла бы сюда, будь у меня выбор. Но я осталась одна. Мамы не стало, и я оказалась на улице (точнее‚ сначала в приюте, но оттуда очень быстро сбежала). Без дома, без возможности учиться, без средств. До страшного дня я не подозревала, как много в моей жизни завязано на маме. Сейчас единственный мой шанс не скатиться на самое дно – отыскать отца. Я знала, что не нужна ему. Я не хотела его денег, если они у него есть. Не покушалась на место в сердце или жилище, мне нужно просто снова стать частью системы. Не бездомной сиротой, которой место в приюте, а законопослушной студенткой колледжа. Той, у которой есть родители и дом. Это очень важно. И ради этого я проделала долгий путь, и ради этого я выдержу лестницу длиной в несколько тысяч ступеней.
Подъем был бесконечным, и время тянулось так долго, что хотелось взвыть. Я двигалась в потной и уставшей толпе, пытаясь сохранить за собой место. Меня жали в сторону, и приходилось выставлять острые локти, чтобы отвоевать право стоять здесь. Я умела быть сильной. Умела сражаться за жизнь. У нас с мамой случались разные времена. Иногда мы жили в районах‚ наполненных отребьем. Переезжали с места на место. Мама меняла работу, я – школы. Училась выживать, и только с виду казалась хрупкой. С фиолетовыми глазами и иссиня−черными волосами, невысокого роста, я выглядела беззащитной. Иногда это спасало. Вот и сейчас я просачивалась в людском потоке словно вода.
