Релиант утопал в густом, клубящемся тумане.
Едва мы въехали в этот город, меня пробрала дрожь. Поежившись, я
укуталась в шаль и уставилась в небольшое окошко кареты, напряженно
вглядываясь в темноту. Было тихо. Только колеса скрипели, да где-то
вдалеке отчаянно кричала неясыть. Я вспомнила, как кричал тот
мужчина в переулке. Громко, надрывно, пришлось поглубже затолкать
ему в рот тряпку, смоченную морфием. Но он все равно продолжал
хрипеть, даже тогда, когда я полностью перерезала сонную артерию,
залив кровью его выглаженный фрак. Отступив слегка, я аккуратно
опустила его голову на дорогу и отошла немного, чтобы не испачкать
туфли в крови. После того, как он прекратил издавать всякие звуки
и, наконец, затих, я наклонилась, вытащила тряпку, сложив чистой
стороной, обернула в нее нож и сунула в ридикюль. Обойдя мужчину на
всякий случай проверила дыхание и убедилась – он был, безусловно,
мертв. Именно тогда я усмехнулась и, пройдя несколько кварталов,
села в дилижанс, чтобы доехать до дома.
Работа всегда оставалась работой. Где бы я не была, что бы на
мне не было одето, раз в месяц мне приходил белый конверт с круглой
красной печатью. Внутри всегда были деньги и небольшая записка, в
которой – очередное имя. Мужчины, чаще лорды, знатные и не очень, с
титулом или без, богатые и обедневшие, закоренелые холостяки или
приличные семьянины – именно они попадали в этот конверт. А после
встречались со мной, и эта встреча оказывалась последним мгновеньем
их жизни. Чаще я была случайной знакомой, одинокой девушкой,
гуляющей по городскому парку или потерявшей любимую кошку. Иногда я
была шлюхой, садящейся на колени, ласкающей и нежной. Тогда они,
возбужденные, поглаживали мои бедра, стараясь слегка задевать
пальцами резинку подвязок. Эти их пальцы были в нескольких
сантиметрах от острия кинжала, о чем они даже не догадывались.
Это всегда было забавно.
— Приехали, миледи, – послышалось снаружи. За
всеми этими воспоминаниями, стремительно пронесшимися в голове, я
даже не заметила, как мой экипаж остановился. Кучер помог мне сойти
на дорогу, поставил рядом вещи, хмуро оглядывая дом, находившийся
за моей спиной. Наскоро распрощавшись, он скрылся за углом, я же
обернулась.
Моя будущая обитель являла собою жалкое зрелище.
Выцветшая покосившаяся вывеска, мутные окна, кое-где закрытые
ставнями. Краска всюду облезла, дверь слегка накренилась – тут
точно требовался ремонт. Вздохнув, я переступила порог, таща за
собой чемодан, благо, тот был небольшим. Внутри всё тоже оставляло
желать лучшего. Толстый слой пыли, скрипнувшая половица, даже не
знаю, как из вот этого сделать что-то приличное, пригодное для
проживания.
Вчера вечером пришло еще одно письмо, в записке вместо заказа
значилось краткое пояснение: «Роуз Миллер, езжайте в г. Релиант,
Лентон-стрит, 26Б. Дальнейшие указания получите от своего
напарника». И ко всему этому прилагалась связка ключей от
указанного дома. Такого поручения я еще никогда не получала, и
больше всего меня пугала работа с напарником. Вот уже около десяти
лет я всё выполняю сама, мне так привычнее и комфортнее. Всегда
полагаюсь только на себя и свои силы, а тут вдруг работа в команде,
да еще и с мужчиной… Не слишком приятная перспектива.
Я заперла парадную дверь и решила осмотреть весь дом. Поднявшись
на второй этаж, я поняла, что тут дела обстоят несколько лучше.
Выбрала самую чистую, на первый взгляд, комнату, оставила там
чемодан и свой небольшой черный саквояж. Он был выполнен мастером
на заказ из телячьей кожи, с серебряным фермуаром, а внутри…
Небольшие отделения для склянок с ядами разных видов, футляр для
кинжалов, револьвер в кобуре, несколько спиц и другие рабочие
инструменты. На всякий случай я задвинула саквояж под кровать.
