Таисса сидела на пригорке под
пасмурным небом. По камням, покрытым мхом, журчал ручей, а над
головой трепетали низкие ветви золотого клёна.
А навстречу ей по знакомой до боли
лиственной аллее шёл Вернон Лютер.
…Который, в отличие от неё, был
одет. Таисса моргнула, разглядывая свои голые колени. Если она
снова оказалась на каменистом пригорке в Кобэ под ржавыми кронами
лиственниц, то почему в таком виде?
Листья зашуршали под лёгкими шагами,
пока начищенные серые ботинки не остановились прямо у ручья. Таисса
подняла голову.
– Мы уже встречались вот так, –
заметил Вернон, окинув её взглядом. – Только в тот раз на тебе было
чуть больше надето, Таисса-скромность. Решила перейти в ряды
поклонников природы?
– Обязательно позову тебя, когда
буду нагишом прыгать через костёр, – серьёзно согласилась Таисса. –
Кстати, а где моя одежда? И где мы сами, если уж на то пошло?
Вернон смерил её непонятным
взглядом.
– А что ты помнишь?
Вдали за верхушками деревьев
сверкнула молния. Грома не было. Таисса нахмурилась.
– Я помню… что мы победили. Альянс
был разгромлен, Тьена вытащили из криокамеры, твой отец избавился
от проклятия нанораствора…
Вернон болезненно поморщился.
– Да, вот с этим я бы погодил. А
дальше?
…чёрные воронки, заслоняющие
небо, мир переворачивается, крики, не хватает воздуха…
Образ мелькнул и исчез, мгновенно
растворившись. Таисса подняла бровь.
– Это видение, Вернон? – спросила
она негромко. – И Вернон ли ты?
Вместо ответа Вернон кивнул ей.
– Подвинься.
Таисса послушно сдвинулась на камне,
и Вернон уселся рядом с ней, небрежным движением сбросив пиджак.
Накинуть его ей на плечи он даже и не подумал.
Таисса покосилась на него.
– Может, хотя бы рубашкой
поделишься?
– Вот ещё, портить такой вид, –
фыркнул Вернон, не двигаясь с места. – Даже у приговорённого к
жизни должно быть последнее желание, а мне, я заметил, даже выпивку
не предложили.
– По-моему, того давнего ящика виски
на яхте, когда мы плыли за ключом в Храм, тебе более чем хватило, –
машинально парировала Таисса. – И вообще, не стоит.
– О, я не буду пить ещё очень,
очень, очень долго, – неожиданно серьёзно промолвил Вернон. –
Отныне мне нужна трезвая голова.
Он помолчал.
– К слову, Таисса-добропорядочность.
Помнишь, в Храме ты готова была пойти на всё, лишь бы твоему
Светлому не пришлось стать Стражем и мучиться целую вечность? Даже
хотела отказаться от самой себя?
Таисса кивнула.
– Не поступай так больше, Пирс, –
очень серьёзно сказал Вернон. – С тех пор как в твою жизнь всеми
правдами и неправдами влез младенец, твоя жертвенность потянулась
уже в какие-то запредельные глубины. – В его взгляде сверкнуло
ехидство. – Не то чтобы ты и раньше не бросалась в омут, но раньше
ты хотя бы надевала купальник.
Таисса посмотрела на него с упрёком,
сдерживая улыбку.
– Что? – Вернон хмыкнул. – Я мог бы
дать своей фантазии волю и попросить сразу перенести нас в постель,
знаешь ли. Со всеми вытекающими, включая ванну из шампанского.
– Попросить кого? – в упор спросила
Таисса.
Выражение лица Вернона оставалось
лёгким и небрежным, но Таиссе показалось, что сумерки вокруг них
сделались гуще. Лиственницы призраками выступили из теней, и вода в
ручье сделалась серой, как пепел.
– Вернон, что случилось? – совсем
тихо спросила Таисса.
Невидимый ветерок прошёлся по
клёнам, и на голову Вернону приземлился кленовый лист, тут же
запутавшись в его волосах.
– Просто запомни, – отозвался
Вернон. Его взгляд, очень спокойный, поднялся к макушкам
лиственниц, где воздух вновь разорвала далёкая молния. Беззвучно,
но, кажется, уже ближе. – Порой твоя тяга к спасению утопающих
заканчивается помолвками абы с кем, инъекциями чёрт знает чего и
прочими блестящими решениями. Меж тем некоторые не хотят, чтобы ты
отказывалась от себя и превращалась в кого-то другого.
