— Я подавала заявку на беременность. Луиза Эльвис. Номер заявки
2723.
— Да, минутку. Сейчас гляну. Ох. Отказ.
— Опять? Седьмой раз?
— К сожалению.
— А в этот раз почему?
— Вы действительно хотите это знать?
— Черт возьми, а зачем бы я спрашивала?
Рослая девушка в ярко-желтой пластиковой куртке, подбоченившись,
гневно уставилась на блондинку в строгой серой форме социальной
службы.
— Сейчас взгляну. О! У вас три строгих замечания.
— Откуда три?
— Нарушение скоростного режима, разворот в неположенном месте,
непристойные ругательства в общественном месте. И одно увольнение с
работы.
— Послушайте, но ведь все три замечания с меня сняли! Там была
определенная ситуация… я преступника преследовала! Да у меня даже
благодарность есть!
— Сожалею, мадемуазель Эльвис, ваша благодарность не аннулирует
замечания.
— Да вы издеваетесь! Я весь год вела себя как святоша! Не
ругалась, не нарушала правил дорожного движения, ни разу не
опоздала на работу… Кстати, о работе: я же нашла новую за неделю,
какого черта вообще?
— Я понимаю вашу обеспокоенность, мадемуазель Эльвис. Записала
вас на занятия по психологической помощи.
— Что? Не нужно! У меня все в порядке с головой!
— Три посещения, срок — месяц. И не забудьте посетить врача,
срок годности вашего импланта заканчивается через четыре
месяца.
Лу, сверкнув глазами, схватила со стойки свою социальную карту и
выскочила из прозрачной кабинки, пока ей не навешали ещё каких-то
строго обязательных занятий. Форменное издевательство! Седьмой
отказ!
Она взрослая, совершенно здоровая женщина с собственным жильём и
вполне приличной работой! Да, одиночка, но в нынешнее время это
проблемой не является. А время идёт, Лу уже двадцать восемь. Ни
она, ни ее репродуктивная система не молодеют.
В принципе, «систему» можно понять. Человечество сделало
огромный рывок в медицине, научившись не просто лечить больные
органы, а заменять их клонированными из родных клеток. Порок
сердца? Неделя — и тебе вырастят новое, бесплатно, по социальной
страховке. Рак кишечника? Почистят, заменят, обновят. Инсульт? И
мозг можно заменить, правда, лишь частично. Особенно удобно с
зубами. Стоматологи давно уже зубы не лечат, а заменяют.
Разумеется, и продолжительность жизни резко увеличилась — до 120,
порой даже 150 лет. И чтобы предотвратить перенаселение планеты,
вопрос рождаемости взят под строгий контроль. Для того, чтобы
получить разрешение родить ребёнка, недостаточно уже здоровой
генетики, высокого интеллекта и образцового поведения. Нужно,
наверное, чудо.
Лу не обольщалась: она такая не одна. Очень многие из ее
знакомых так и не смогли получить вожделенную отметку в социальной
карте. Это у неё семь отказов, а у кого-то — двадцать семь. Рожать
разрешалось до сорока пяти, реже — по разрешению от врача — до
пятидесяти. Запрос можно подать раз в год. Вот и выходило с
двадцати до пятидесяти ровно тридцать запросов.
Ей хотелось плакать. Идеальный год, просто идеальный! Лу была
такой паинькой, что даже самой тошно. Не хамила пассажирам, не
превышала скорость, не участвовала в гонках и не играла в
тотализатор. Домой возвращалась строго в одиннадцать, по
сомнительным барам не шлялась, хотя ребята и звали.
И все зря. Год утек, как вода сквозь пальцы, и ничего из него
она не запомнила, кроме, пожалуй, недавней погони.
Девушка вышла из здания социального департамента, жмурясь от
яркого солнца и уверяя себя, что глаза щиплет именно от этого.
Подумаешь, ребенок! Не сказать, чтобы он ей был так уж нужен. И
вообще, это лишь расчет: женщинам с детьми полагалось куда больше
льгот. Можно было бы пойти учиться… И поменять квартиру… И пособия
опять же. Ну и ничего, она сама всего добьется.
