— Тебе стоит перестать об этом
думать, — говорит Марина, кладя руку ему на плечо. — В мире миллион
шансов; не вышло однажды, выйдет снова в следующий раз. Нужно
сражаться за исполнение мечты. В двадцать лет рано опускать
руки.
Антону не нравится ее
покровительственный тон, не нравится лежащая на плече рука, не
нравятся прописные истины, которые она изрекает словно откровения.
Марине двадцать пять, она всю взрослую жизнь сидит на шее у
богатого мужа, откуда она что-то может знать о сражениях?
Единственная инициатива, которую
проявила Марина Владиславовна Сираканян за те полгода, что они
встречались — однажды настояла на оральном сексе в душе. Снулая
рыба — называл он ее про себя. В телефоне было записано
«Гамлет», но не потому, что Антон от кого-то скрывался. Даже если
бы узнал отец, ну что бы он сделал? Отшлепал бы его ремнем?
Что же до рогатого супруга... Муж
Марины, Гамлет, последние полгода жил в Москве, расширял бизнес.
Марина скучала, тосковала без мужской ласки, Антон тоже скучал —
вот так они и нашли друг друга.
— Это не называется «опускать руки»,
— говорит он, откладывая планшет в сторону. — Это называется
«терять крупного заказчика из-за собственной глупости». Разные
вещи.
Марина наклоняется, чтобы поцеловать
его в щеку, и, как была, голая, правда, все-таки схватив со стула
халат, идет из спальни в кухню. Скоро там начинает шуршать миксер,
потом — шкворчать на сковородке бекон, к которому уже скоро
присоединяются яйца.
Марина не спрашивает, хочет ли он
завтракать, не говорит, что пошла готовить, она просто идет и
делает. Наверное, этим она его и привлекла: странным сочетанием
полнейшего безволия и уверенности в самых неожиданных ее
проявлениях.
Женская натура, противоречивая и
странная, во всей ее красе.
Антон переносит папку с рисунками с
планшета на компьютер, создает в своем паблике новый альбом,
заливает их туда — все семь, ибо по одному выкладывать смысла
нет.
«Грехи». Просто и незамысловато, и
одновременно настолько пошло, насколько может быть пошлой тема
библейских грехов, воплощенных в образах женщин. Серьезно, они
хотели оригинальности с техзаданием на две страницы? Никакого
бодипозитива, никакой сексуализации Похоти. Он снова взял на себя
слишком много, снова выдал больше, чем просили, и вот к чему это
привело.
Он выкладывает последний рисунок,
сопровождая пост ехидным описанием, которое тут же стирает.
Организаторы наверняка заглянут на страницу. Будет слишком
по-детски раскритиковать их в пух и прах после неудачи.
— Антош, идем завтракать! – зовет из
кухни Марина.
Он глядит на часы: пора ее
выпроваживать и садиться за заказ, который нужно сдать к вечеру.
Лендинг (прим. — «landingpage», страница
сайта, задача которой — «удержать» клиента, зашедшего на сайт, до
момента подписки или покупки) для магазина детской одежды
где-то в Новосибирске. Работы много, будет, чем занять голову, в
которой пока гремят громы и сверкают молнии.
«Оверкреативно но не совсем то что
мы хотели видеть».
«Оверкреативно», черт бы их побрал.
Ни одной запятой в предложении, но «оверкреативно».
— Антош!
Он все-таки дожидается первого
комментария: «А ничо так! Особенно мне понравилась Похоть»,
закрывает ноутбук и идет на кухню. Марина уже накинула на себя
халат — свой, она приносила с собой кучу вещей, даже если
оставалась у Антона всего на одну ночь, — и от вида алого безумия с
черным кружевом на роскошном теле неприятные мысли о неудаче
начинают снова сменяться гораздо более приятными. Но он только
целует Марину в шею, уловив запах духов — чего-то такого же мягкого
и ленивого, как она сама, — и, поблагодарив за заботу, садится за
стол.
— Мне не трудно, — говорит она,
улыбнувшись ему уголком еще чуть припухших после бурной ночи губ. —
Хочешь банановое молоко?
