В тот вечер, когда город прятался за мутными дождевыми потоками, Такуми чувствовал себя особенно одиноко. Он сидел на полу своей комнаты, уткнувшись подбородком в колени, и слушал, как капли бьют по стеклу. Мама задерживалась на работе, папа тоже не спешил домой, а в квартире стояла тишина, нарушаемая только редким скрипом старого шкафа. На полу перед Такуми лежала картонная коробка, в которой хранились игрушки, собранные за многие годы. Некоторые были сломаны, другие – потеряли детали, третьи казались совсем неинтересными. Но мама настояла: «Разбери, что не нужно – выбросим, что нравится – оставим». Он нехотя перебирал содержимое, вытаскивая то пластмассового робота с отломанной рукой, то плюшевого медведя с вытертым носом, то машинку, у которой давно потерялись колёса. Всё это напоминало о днях, когда он был младше, когда мама чаще улыбалась, а папа чинил игрушки по вечерам.
Пальцы нащупали что-то тяжёлое и холодное. Такуми вытащил из-под кучи разнокалиберных деталей небольшой металлический волчок. Он был необычно старым: на его поверхности виднелись потёртые иероглифы, а края были покрыты мелкими царапинами, будто кто-то много раз запускал его по камню. Волчок приятно лежал в ладони, и почему-то Такуми сразу почувствовал к нему странное притяжение. Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо видел этот предмет раньше. Может, его оставил дедушка, который любил собирать всякие старинные вещи, а может, это просто случайная находка, затерявшаяся среди других игрушек.
Он покрутил волчок в руках, разглядывая иероглифы. Они были выцарапаны небрежно, но от этого казались ещё более загадочными. Такуми провёл пальцем по линии, и ему показалось, что металл чуть тёплый, хотя в комнате было прохладно. Он задумался, как этот волчок вообще оказался в их доме. В памяти всплыли обрывки разговоров: мама рассказывала, что дедушка когда-то привёз из командировки целый мешок всяких безделушек, и, возможно, волчок был среди них. Но почему он раньше не обращал на него внимания?
Он положил волчок на пол, отступил на шаг и задумался, стоит ли его запускать. Вдруг это семейная реликвия, и если он её сломает, мама расстроится? Но любопытство пересилило. Такуми аккуратно взялся за верхушку волчка, прижал его к полу и резко закрутил. Волчок зазвенел, и в этот момент в комнате будто стало тише. Даже дождь за окном, казалось, стих, уступая место странному звону, который разносился по полу и стенам. Волчок вращался всё быстрее, отражая тусклый свет лампы, и казалось, что его поверхность начинает светиться изнутри.
Такуми не мог оторвать взгляда. Он заметил, что вокруг волчка воздух будто дрожит, как над горячим асфальтом летом. В какой-то момент ему показалось, что комната стала чуть темнее, а стены – дальше, чем обычно. Он моргнул, но странное ощущение не исчезло. Волчок крутился так быстро, что уже невозможно было различить его грани. Вдруг пол под Такуми едва заметно задрожал. Он потянулся к волчку, чтобы остановить его, но в ту же секунду почувствовал, как всё вокруг поплыло.
Глаза на миг затуманились. Он попытался моргнуть, но не почувствовал привычного напряжения век. В ушах зазвенело, а затем наступила полная тишина. Дождь исчез, исчезли стены, исчезла даже лампа. Вместо этого Такуми ощутил под собой мягкую, прохладную поверхность. Он открыл глаза – и увидел, что сидит на мшистой поляне среди высоких серебристых деревьев. Ветки тянулись к небу, которого не было видно – вместо него над головой раскидывался купол из светящихся листьев, переливающихся всеми оттенками синего и зелёного.
Такуми осторожно поднялся на ноги. Под подошвами кроссовок пружинил густой мох, пахнущий свежестью и чем-то сладким, как у бабушки в саду после дождя. Он огляделся: вокруг не было ни одного знакомого предмета, ни намёка на город, ни даже звука машин. Только лёгкий шелест листьев и еле слышный звон, словно кто-то водил пальцем по краю стеклянного бокала. Сердце забилось быстрее. Он попытался вспомнить, как попал сюда, но всё, что всплывало в памяти, – это волчок, который крутился всё быстрее, и странное ощущение, будто его уносит куда-то прочь.
