Вечерело. На улице стояла страшная духота. Выдался один из тех
дней, когда слишком жарко для того, чтобы быть красивой. И все же
это особенный вечер. Фивея тщательно расчесала длинные и густые
темные волосы и уложила их в причудливую прическу, придирчиво
глядясь в отполированный до блеска серебряный диск. Она подмигнула
сама себе. То, что девушка увидела в зеркале, вполне удовлетворило
ее. Да что скрывать? Она прекрасно осознавала, что очень хороша.
Среди тех, кто пытался договориться с ее отцом о браке, были и
владельцы земель, и судов, и мастерских. Однако Фивея знала, что
никому из них он ее не отдаст. Отец, ярый приверженец аристократии,
очень обеспокоен новыми демократическими веяниями. Брак дочери
должен состояться с кем-то из правящей элиты. И Олкимос уже на
полпути к тому, чтобы устроить самую выгодную сделку. А пока Фивея,
как дорогой товар, томилась в своем гинекее*.
Только саму красавицу такое положение дел совсем не устраивало.
Она смотрела на рабов, живущих в их доме, и понимала, что ничем не
отличается от них. Она точно так же не имела возможности
распоряжаться ни жизнью, ни телом. Однако у нее оставались душа и
сердце. Непокорные, жаждущие приключений, желающие чего-то
большего, чем мог дать ей брак с каким-нибудь влиятельным
стариком.
И с некоторых пор Фивея поняла, чего хочет. Вернее, кого. Сердце
замирало и начинало трепыхаться выброшенной на сушу рыбой при одной
мысли о нем. Она даже не знала его имени, и все же это не мешало
томно вздыхать и поднимать глаза к небу каждый раз, как перед
мысленным взором вставал этот красавец.
В первый раз она увидела его здесь, в андроне**, куда вбежала
без спросу, не зная, что отец принимает гостей. Высокий, по крайней
мере, на голову превосходящий ростом всех знакомых ей мужчин,
широкоплечий, с сильными руками, жесткими черными волосами. Его
взгляд, прошедший по ней вроде бы мимолетно, но при этом
внимательно, Фивея не могла забыть. Они не перекинулись ни единым
словом. Но после того краткого мига он прочно поселился в ее снах.
Они мучали и томили ее, заставляли вздрагивать и просыпаться, жадно
ловя ночной воздух ртом. В такие моменты она чувствовала на своей
коже его запах. Будто он трогал ее не во сне, а его обжигающие губы
наяву касались самых потаенных мест.
Фивея не решалась спросить у отца, кто это, а рабы тоже
оказались не в курсе. И все же их влечение оказалось взаимным,
потому что через несколько дней она увидела его в семейном саду.
Как он мог там оказаться? В тени деревьев его никто не замечал. Ни
рабыни, ни мать, ни сестры, с которыми она обедала на свежем
воздухе. Но он показался ей. Улыбнулся. Так нежно и вместе с тем
хитро. И приложил палец к губам, призывая молчать. О! Фивея ни
слова никому и не сказала бы. Она чувствовала, что теперь причастна
к какой-то тайне. Жизнь обрела смысл и заиграла новыми
красками.
Теперь она чаще бывала в саду. И была вознаграждена. Однажды он
застал ее одну. Для девушки так и осталось загадкой, как же этот
великан незамеченным проникал в охраняемый сад. В любом случае он
ее не разочаровал. Сильные руки схватили ее и затащили за широкий
ствол. Сперва Фивея вскрикнула, но, увидев эти ярко-зеленые с
прищуром глаза, сразу расслабилась. Никогда раньше она не видела
неродного мужчину так близко. А такого цвета глаз и вовсе не
встречала ни у кого. Словно сквозь молодую листву проглядывает
утреннее солнце.
Он не сказал ни слова — припал губами к ее. По-хозяйски жадно и
требовательно. Знал, что не встретит сопротивления? Запах его кожи,
тот самый, который чудился ей по ночам, ударил в голову сильнее
самого крепкого вина. Когда она уже начала задыхаться от поцелуя,
он так же резко отпустил ее.
