Молодой Дракон вошел в возраст драконьего совершеннолетия.
В тот день на поле боя было действительно жарко, и Дракон, летая
над позициями врагов, низвергал на их головы раскаленные реки
пламени, испепеляя все на своем пути, сжигая даже металл доспехов и
камни – до серого сухого песка, до остекленевших шлепков на земле.
В этот день он был особенно беспощаден, кровожаден, бесстрашен,
словно в жилах его текло белое пламя вместо живой алой крови.
Карабкаясь по стене осажденного замка, когтями вцепляясь в
каменную кладку, крыльями прикрывая голову от туч стрел, он в
каждое окно дышал своим смертоносным раскаленным дыханием, выжигая
на своем пути все, и город пал.
В день своего рождения он отпраздновал славную победу, и его
солдаты, его верные мечники и лучники, которых он вел в бой,
славили его и приветствовали криками и ударами мечей о щиты, глядя,
как Дракон кружит в небе над развалинами вражеского замка.
До этого дня Дракон находил удовлетворение в войне и убийствах;
власть и сила насыщали его жажду, но, получив все то, что хотел –
покорность сломленных врагов, новые земли и богатства, - он ощутил
еще кое-что.
Жажду женщины.
Кто-то назовет это желанием любви.
Однако Дракон был так дик, жесток и ненасытен, что привезенная
им из завоеванных земель прекрасная пленница умерла, не прошло и
месяца. Говорят, она не вынесла суровости нового господина, его
презрительного отношения к ее расе – человек, хм, слабый и хрупкий
кусок мяса, - и тоски по воле, которой он лишил несчастную девушку.
И не смогли ни его молодость, ни его красота, которой он, отпрыск
древнего драконьего рода, обладал всецело, расположить ее сердце к
нему и наполнить его любовью.
Нет.
Злые языки опасливо шептались по темным углам, что он просто
измучил ее своей жадной ненасытностью, пытаясь остудить жар своей
горячей крови, и умерла она от истощения сил, но открыто вслух об
этом сказать никто не смел.
Дракон не горевал о своей потере; он не привязался к пленнице,
не почувствовал к ней симпатии и любви - да и был ли способен он
вообще на эти чувства? Его сердце было полно высокомерия, гордости.
Свысока смотрел он на людей. Но, так или иначе, а он тотчас же
потребовал себе новую наложницу, или - что еще лучше, - множество
новых наложниц.
Таких требований раньше господин не выдвигал; такими дарами
раньше верные подданные его не одаривали, и в королевстве возникли
смятение и паника. Где же взять возлюбленную для Дракона?! Неумытую
крестьянку, которая сопротивляться не посмеет, предложить Дракону
просто невозможно – да, крестьянки крепки телом, но Дракон и на дам
из знати-то смотрит с презрением, считая их не вполне достойными
его. А за такой дар может и вовсе голову откусить.
Отдать красавицу-дочку знатного аристократа? Поди ж ты, сунься к
его замку. За такое разгневанный феодал мог запросто и расстрелять,
вызвав на оборонительные стены лучников.
Однако приказ был дан; Дракон в своем замке на далеком острове в
море ждал эту страшную дань от своих подданных, и вот уже с
пристани в Лазурной Гавани города Суиратона видны были паруса его
кораблей, белые, украшенные рисунками, изображавшими оскаленную
морду дракона.
Люди Дракона не уйдут без того, зачем приплыли. А значит, к тому
моменту, как ноги их ступят в Лазурной Гавани, город должен выдать
свою дань…
Господина Робера иначе как Голосом Дракона не называли. Нет,
этот внешне строгий, худощавый человек средних лет с тонким
аристократичным лицом и черными, гладко причёсанными волосами, не
имел привычки реветь и рычать. Напротив – он был тих и сдержан,
говорил мало, и каждое произнесенное им слово было на вес золота
потому, что именно он озвучивал Волю Дракона и имел высочайшее
разрешение раздавать приказы от имени повелителя.
