Что за манера – чуть
что, сразу целоваться? Я, может, против! Особенно почему-то обидело
слово «придется». Будто он себя в жертву приносит. Прямо Матросов,
бросающийся грудью на амбразуру. Придется ему поцеловать, видите
ли.
Так, стоп. Откуда
мужчина вообще взялся на остановке? Только что я была здесь одна,
если не считать странное перо.
Эти мысли
пронеслись в голове за долю секунды, а потом незнакомец претворил
свои слова в жизнь. Он все-таки это сделал… поцеловал меня.
Жесткие губы наглым
образом впились в мои. Ладонь на затылке держала крепко, не
вырваться. Мужчина был сильным. Я в его руках чувствовала себя
хрупкой бабочкой, туго опутанной паутиной. Сколько ни трепыхайся,
только сильнее увязаешь.
Горячий язык раздвинул
мои губы, настойчиво проникая внутрь. Это уже ни в какие рамки не
лезет! Незнакомец нагло таранил мой рот, а я могла лишь дергаться и
что-то мычать в ответ. Вот только он игнорировал мои жалкие попытки
противостояния.
Но я все равно,
сжав кулаки, барабанила ими по груди незнакомца, куда доставала. В
основном била по плечам и груди, ведь он был намного выше меня
ростом. Ради поцелуя ему пришлось наклониться.
Мои удары ему
были, что дробина слону. Он их даже не ощущал. Лишь теснее прижимал
меня к себе и все усиливал напор. При этом целовал как-то…
механически, что ли. Без огонька, а так, словно исполнял заученные
упражнения, никакой вольной программы.
Но даже так я
поплыла. Обжигающие губы, влажное вторжение, подчинение силе.
Где-то на глубинном уровне мое тело откликалось на этот властный
напор.
В тот момент, когда я
окончательно утратила связь с реальностью, раздался зычный женский
голос:
— Полагаю, этого достаточно.
Я вздрогнула и очнулась. Еще
и потому, что мужчина, оставив мои губы в покое, разжал объятия. С
ума сойти, я ведь даже имени его не знаю! С каких пор я страстно
целуюсь с незнакомцами посреди улицы?
Кстати, об улице…
Получив свободу, я осмотрелась. Увиденное озадачило и удивило.
Каким-то образом я переместилась с остановки в часовню. Об этом
говорил сводчатый потолок, алтарь и витражи.
Я была здесь не
одна. Помимо любящего целоваться незнакомца насчитала еще
десятерых. Тип в черном балахоне за алтарем. Вероятно, священник.
Та самая наглая дама лет шестидесяти, что оборвала поцелуй.
Толстяк, довольно потирающий руки, словно только что заключил
сделку века. И еще пять странно одетых молодых мужчин и две девушки
в не менее удивительных платьях.
Вообще с
одеждой проблемы были у всех. Она не имела ничего общего с
современной! Вот совсем. Бриджи, высокие сапоги и сюртуки у мужчин
и длинные платья у женщин.
Вся сцена походила на
бред сумасшедшего. Я будто угодила на съемочную площадку
фантастического фильма. Вот только что-то не слышно криков «Камера!
Мотор!».
Это все перо виновато.
Наверняка потерявшая его птица была больна. Недаром у нее выпадают
перья. Ну точно, бешенство! Сто раз говорили – не трогай что
попало. Мало ли, какая там зараза.
Больной павлин, бегающий по
городу и несущий людям бешенство и смерть – представить такое было
сложно, но это самое разумное объяснение, какое есть. Одно хорошо –
я пока не умерла, а просто брежу. Значит, есть надежда на
спасение!
Наверняка прямо сейчас
медики борются за мою жизнь. Надо только подождать, и все
наладится.
Я вздохнула с облегчением.
Всем странностям нашлись объяснения. И даже поцелуй вписывался в
эту картину. Это просто моя чувственная фантазия. С кем не бывает.
За кем-то в бреду маньяк с пилой гоняется, а ко мне мужчины с
поцелуями пристают. Мой вариант хотя бы приятный.
Я присмотрелась к мужчине
напротив. Сто процентов я его выдумала. Не бывает таких в
жизни.
