Появление отца всегда заканчивалось
неприятностями: то деньги украдёт, то скандал устроит. В этот раз
он себя превзошёл: утащил меня в другой мир и втравил в невероятную
историю. Но обо всём по порядку.
***
– Проваливай, – необъятный охранник
сгребает меня за локоть и толкает к выходу.
– Но мне зарплату должны, –
вцепившись в раму металлоискателя, повторяю я. – Отдайте!
Идущие к лифту клиенты в дорогих
костюмах оглядываются. Аромат их парфюма ещё чувствуется на
входе.
– Не знаем мы тебя, сумасшедшая. –
Охранник натянуто им улыбается, а мне бурчит. – Иди, полечись.
– Я на испытательном сроке два
месяца пахала! – громче повторяю для остановившихся у лифта мужчин.
– Каждый день через эту дверь входила!
– Не видел я тебя, – охранник
пытается протолкнуть меня на улицу.
– А вот я вас видела, Фёдор
Васильевич, – вцепившись в рамку металлоискателя, отчаянно
упираюсь, ведь почти весь день караулила, прежде чем проскользнула
с клиентами на вахту, шанс упускать нельзя: не получу деньги сейчас
– хозяйка комнаты выставит мои вещи на лестницу.
Никогда, никогда-никогда не
работайте без официального контракта, даже если на фирму вас
устраивает двоюродный брат!
Дзинькает лифт, раскрывает двери.
Расфуфыренные мужчины входят в кабину и, пока двери закрываются, с
любопытством наблюдают, как охранник потным пузом выпирает меня
наружу.
– Отпусти, кабан, – цежу я. Рамка
металлоискателя режет пальцы, они неумолимо разжимаются…
– Проваливай уже и не возвращайся, –
бормочет охранник.
– Но я же работала!
Прекратив толкаться, охранник устало
произносит:
– Девочка, ты здесь никто и звать
тебя никак. Таких, как ты, сотни, и никто платить очередной дурочке
не будет.
Стыд обжигает, смешивается со
злостью: да, дурочка! Верить никому нельзя, даже близким. Особенно
близким!
Накатывает внезапное и
всепоглощающее бессилие: ничего я не добьюсь. Охранник выталкивает
меня на шумную улицу. Запнувшись о коврик, падаю на колени. Дверь
захлопывается, пищит замок.
Колено саднит. Хорошо ещё, что
сегодня я в джинсах. Сумочка соскальзывает с плеча.
И что теперь делать?
Поднявшись, отряхнув ладони и
колени, отступаю от крыльца и, придерживая сумочку, запрокидываю
голову: в окнах серо-стального здания горит свет, сотни работников
трудятся по кабинетам. Только на третьем этаже в окне стоит
крашеная блондинка с чашкой. Лена. Жёнушка моего двоюродного брата.
Это она вложила в бабушкину голову «светлую» мысль, что квартиру
надо завещать по мужской линии, ведь девочка, то есть я, буду жить
с мужем.
Стоило догадаться, что и здесь Лена
не упустит случая меня подставить. Наверняка она братца и
надоумила… Улыбнувшись, Лена разводит руками: мол, без обид, сама
виновата.
Знаю, что сама, и от этого вдвойне
обиднее. Наладила отношения с родственниками, называется.
Стиснув зубы, пытаюсь сохранить
лицо. Не буду унижаться, как в прошлый раз, когда просила не
выгонять из бабушкиной квартиры. Не буду. Не дождётесь!
Развернувшись, шагаю мимо
выстроившихся на автостоянке автомобилей. Все дорогие, тёмные,
блестят на солнце.
«Будешь хорошо работать, тоже будешь
на машине приезжать», – с улыбкой обещал братец.
«Это твой шанс, не опозорь нас перед
начальством», – настраивала на работу Лена.
«У нас все проходят испытательный
срок на таких условиях, потому что за каждое место драка», –
уверяли в отделе кадров, и, судя по их костюмам, о будущей зарплате
не привирали.
Лгали только о том, что я смогу её
получать.
– Витория…
Этот голос и имя заставляют
вздрогнуть и, впившись в сумочку, резко обернуться.
– Виктория, – хрипло от напряжения
возражаю я. – Я даже в паспорте имя поменяла.
Светловолосый мужчина, давший мне
странное имя «Витория» вместо обычной «Виктории», быстро
приближается. Высокий, широкоплечий, в свои шестьдесят он выглядит
едва ли на тридцать пять. Глаза неестественно синего, как вечернее
зимнее небо, цвета сразу притягивают внимание. Я унаследовала такие
же, и это единственная наша общая черта.
