Остроносый космический корабль, в силуэте которого легко
узнавались хищные контуры аэрокосмического истребителя, неподвижно
парил среди бесформенных каменных глыб. Царство каменного крошева
простиралось на миллионы километров; машина казалась в нём
чужеродным вкраплением.
Из узких, скошенных разрезов смотровых триплексов сочился тусклый
желтоватый свет, приглушенный активированным светофильтром. Носовые
дюзы корректирующих двигателей светились темно-алым −
управляющий компьютер корабля постоянно осуществлял круговое
сканирование, производя время от времени поправку пространственной
ориентации. Вот и сейчас из сопел полыхнуло ослепительно-белое
пламя, доворачивая машину на точно рассчитанный угол и уводя от
столкновения от хаотично вращающихся глыб..
Кресло пилот-ложемента в тесной рубке истребителя занимал человек,
облаченный в серо-зеленый скафандр. Прищурившись, он смотрел на
экран масс-деректора, будто пытаясь в хитросплетении бледно-зеленых
сигналов прочесть нечто сокровенное. Гермошлем скафандра лежал на
широком подлокотнике кресла – опрометчивый поступок со стороны
пилота, когда опасность столкновения увеличивалась с каждой
минутой.
Пояс астероидов не терпит легкомыслия – эту истину знал любой из
пилотов, предпочитая обходить эти сектора космического пространства
стороной. Сотни кораблей, занесенных сюда гравитационным штормом
или неуправляемым дрейфом, сгинули в страшных, мертвых краях
«каменной пустоши» в результате аварии. Подать сигнал бедствия
здесь было невозможно – пространство, заполненное каменными
обломками, экранировало радиопередачу, и несчастные, запертые в
бронированной скорлупе корабля, были обречены на медленную
мучительную смерть. Иногда, в результате внутренних гравитационных
возмущений, безбрежное каменное море выбрасывало в чистые сектора
пространства немые свидетельства свершившейся десятилетия назад
трагедии – неимоверно древний корабль, изуродованный до
неузнаваемости. Словно напоминание ныне живущим. Среди пилотов,
совершающих полеты к лунам Юпитера, это считалось дурным знаком.
Смерть словно ухмылялась с экранов обзора, будто говоря: «Я всегда
рядом».
Но и игнорировать страшное свидетельство прошлого тоже было нельзя
– Кодекс межпланетных сообщений строго предусматривал досматривать
любой космический корабль, потерпевший крушение, независимо от
срока давности. И становилось страшнее вдвойне, когда проникнувшая
на борт оперативная группа находила мумифицированные тела в древних
скафандрах…
Глеб Галанин старался гнать из сознания мрачные мысли, хотя
перспектива стать очередным «героем», безвестно сгинувшим в
«каменной пустоши», становилась все сильнее. И, что главное, его
корабль был исправен и не попадал в гравитационный шторм. В пояс
астероидов его занесло собственное болезненное любопытство и жажда
неведомых приключений.
- Что ж, получил сполна… ‒ пробормотал Глеб. – Идиот…
Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, он стал перебирать в уме
события последних дней, приведших к нынешней безрадостной
ситуации.
Станция «Саратога» ‒ если быть кратким, она являлось первопричиной
всего. Овеянная легендами, перешедшая в разряд баек, которые
неизменно травили в барах космопорта свободные от службы пилоты,
она являлась своеобразной профессиональной сказкой. Ее обязательно
рассказывали новичкам, только что получившим лицензию на
пилотирование космического судна, обязательно приправляя
несуществующими яркими подробностями. Глеб всегда относился с
усмешкой к таким байкам – в любой профессии и во все времена
существовало подобное. Но, как и в любой легенде, в ней было скрыто
зерно истины, обросшее за десятилетия огромной шелухой
несуществующих подробностей.
