Ядвига IV, великая княгиня Семиречья:
Яга нежилась в ванной: слегка сопела, немного кряхтела и еще
пофыркивала. Примерно как кошка во сне. Только мурлыкать она
не собиралась.
Для того, чтобы соблюсти ритуал заботы о себе любимой, не
хватало мыльной пены — с ней было бы уместно вытаскивать из воды то
один коленный сустав, то другой, а потом распрямлять их так же по
очереди, почти без хруста. Каких-то лет 200 назад она умела во
время помывочной процедуры кокетливо шевелить пальчиками ног: эхх,
закидывать эти самые ноги довольно высоко, резко подбрасывая
розовые пятки над мыльной горкой.
Допустим, колени сохранились неплохо — крепкие, некостлявые — а
вот пальцы стоп из-за артроза сейчас никуда не годятся. Как минимум
три на правой ноге изогнулись в разные стороны, с характерными
шишками на сгибе. Неделя выдалась сложной, Яга принимала зелье как
не в себя, то есть минимум раза три. В результате нога работала так
себе. Хромота ее не занимала. Настоящая госпожа умеет скрывать
признаки слабости, а у себя на болотах прятаться не от кого.
Так что не до пальчиков и не до пены. Рецепт любимой, ванильной,
пока не забыла, но времени нет размениваться на такие детали,
смешивать масла с лечебной глиной и пеплом, готовить толоку.
Последняя прислуга ушла из этого дома тоже примерно 200 лет тому
как. Сейчас Яга позволяла себе из излишеств только чайные
церемонии. В отсутствии люда на побегушках свои плюсы: нет
опасности, что не доспав и не восстановившись после эээээ… ну
этого самого …. сожрешь, разорвешь человечка. Или наоборот —
сначала разорвешь, потом сожрешь.
Дальше неделю косточки из зубов выковыривать, занавески и
скатерть — на тряпки. Да и жалко их, когда зверство отступает.
Болтали, смеялись, маменьку с папенькой вспоминали, о детях — и
того больше, и на тебе, нет хорошей домовитой бабы или
мужика-скотника.
Яга смежила веки, зевнула. Хоть с пеной, хоть без пены, чабреца
да чистотела с душицей достаточно, чтобы по телу от одного вдоха
расходилось приятное спокойствие. Постельное белье на кровати не
только белоснежное, но и заговоренное — само расстилается. Плохо,
что левитировать на верхний этаж означало бы лишний расход энергии;
примитивной магии через два дня после сеанса в ней почти не
осталось. Надо подниматься самой, утруждать больную стопу.
Однако что-то мешало ей полностью отключиться от забот в эти
последние минуты неги. Когда она забудется коротким беспокойным
сном, то, проснувшись точно не поймает это «что-то» даже за
хвост.
Яга ненавидела провалы в цепочке рассуждений, наступавшие после
неистовства. Она и в лучшие годы не отличалась стратегическим
мышлением, но сознание имела ясное и за пару секунд считывала
обстановку. Как и любая женщина ее рода. Да при чем здесь
пращурки, как любая женщина Приозерья: зазеваешься и семье
пора тратиться на погребальный костер.
Все потому, что два последних дня прошли будто в слепом
тумане.
Так, надо попробовать еще раз. Черепей позвал ее в терем, но
ничего важного не сказал, все пытался перевести стрелки на
соседнего правителя; они с Ягиром не ладили с детства. Не это
встревожило ее — какая-то деталь в его хоромах, которая хоть и
ускользнула, а на самом деле спряталась так глубоко, что не
вытащить. Мерзавец резко заторопился в конце встречи, потому что
заметил прибывающего гонца. Мимо, все мимо.
«Именно так устроены артефакты: они все делают за тебя, пока ты
не утрачиваешь способность к естественному выживанию. Из всей
магической чепухи это самая бестолковая и опасная для владельца
дребедень. Когда же это усвоят соискатели», — так, бывало, ворчал
ее папочка. Беда в том, что сейчас Яга не смогла бы воспроизвести
настолько связную речь. После зелья ей следовало проспать как
минимум сутки, а вместо этого пришлось мчать на другую сторону
Территорий, чтобы выписать люлей вису, которые не поделили с чудью
мост через реку.
