- Я ухожу.
- Что прости? – ничего не понимаю, оборачиваюсь к мужу.
- Я ухожу, Лен.
Мы сидим в гостиной, смотрим фильм, романтическую комедию. Там главный герой как раз делает предложение руки и сердца героине, стоит под окном поёт.
- Куда? Надолго?
По лицу мужа проскальзывает раздражение.
- Я вообще ухожу. Навсегда. Я больше так не могу.
Улыбка медленно сползает с моего лица.
- Что значит не могу? Что значит ухожу навсегда? Максим, мне рожать через две недели.
Кладу ладонь на большой круглый живот. Он огромный. Честно, если бы раз десять за беременность не делала УЗИ, подумала бы, что у меня двойня. Но нет, там один человек. Мальчик. Которому мы уже подготовили детскую, купили одежду, выбрали имя, распланировали первые лет пять жизни, не меньше.
А теперь, выходит, папа стирается из этой картины мира?
- То и значит, - Максим вскакивает на ноги.
Его рука ныряет в густые волосы, зачёсывает чёлку назад, открывая лоб, где залегли две глубокие морщины. Задумчивость и недовольство. У Максима красивое лицо, правильные черты, и я очень хочу, чтобы наш сын был похож на него.
Но до меня ещё не до конца доходит реальность его слов.
- Лена, ты же помнишь, как только ты забеременела, я сразу сказал, что ребёнок нам сейчас ну… вообще не вовремя.
- Мы же всё обсудили, - опускаю взгляд.
- Да-да…
- Ты согласился, что рожаем. Да и я сразу сказала, что не могу сделать аборт. Это моя первая беременность.
Мы всегда были осторожны, предохранялись, если страсть накатывала спонтанно, под рукой всё равно находились средства контрацепции, но, видимо, где-то прокололись и результат не заставил себя ждать в виде двух полосок на экспресс-тесте.
- Да, я помню. Но это больше твоё решение, чем моё.
- Ты с ним согласился, - повторяю.
- Да, согласился.
- Мы строили планы, помнишь? А фотосессию провели. Ты был счастлив, - слова начинают сыпаться из меня одно за другим. Я говорю всё быстрее и быстрее. – Целовал мой живот, разговаривал с Тимошкой, обещал быть хорошим отцом. Потом что значит «твоё решение, а не моё»? Как будто я одна участвовала в зачатии.
- Я и буду хорошим отцом, - перебивает. – Но… я ухожу. Я буду вас навещать, буду проводить с ним время, буду помогать тебе. Но, Лена, я перегорел. Вот сейчас совершенно отчётливо понял, что мне надо уйти. Это как тиски, которые давят и давят без конца. День за днём. Мне плохо. Мне дышать нечем.
- Т-то есть? – моргаю и первая слезинка катиться по щеке. Он это серьёзно сейчас говорит? Или у меня слуховые галлюцинации? – Тиски? Кто тиски? Я тиски? Наша семья? Ребёнок, который не успел родиться, а уже на тебя давит?
У Максима вырывается долгий судорожный выдох. Муж начинает ходить по комнате вперёд-назад, а я тянусь за пультом, чтобы вырубить телевизор. Там сейчас играет весёлая задорная мелодия, которая жутко резонирует со словами, повисшими в плотном воздухе гостиной.
Макс высокий, подкаченный, в университете играл за баскетбольную команду. Работа в офисе его фигуру не испортила. Волосы у него чуть завиваются, а зелёный глаза – яркие красивые с глубоким умным взглядом. Что уж говорить, девушки на него всегда заглядывались. До меня у него был роман с женщиной старше его почти на двенадцать лет. Так может…
- У тебя кто-то есть? – выпаливаю.
- Что? – вскидывает голову.
- У тебя кто-то есть, - уже утверждаю. – Ты уходишь к другой женщине. Бросаешь семью. Давно это длится?
- Ха… - короткий смешок. – Нет у меня никого. Лен, ну откуда в моей жизни взяться другой женщине. Я постоянно дома, все выходные мы куда-то едем: то к твоим родителям, то к моим. Пять дней в неделю у меня работа, ты же знаешь, что надо отрабатывать повышение. А вечерами я всегда с тобой. Нигде не задерживаюсь. Да при всём желании, куда мне впихивать другую женщину?
