Часть 1. Сброшенные
маски
1. Граница
Пассажирскую карету немилосердно трясло. Я пыталась глубоко
дышать, опускала голову к коленям, нажимала на всякие точки ладоней
и запястий – но тщетно. Все равно тошнило. К счастью, не меня одну.
Поэтому кучер время от времени останавливался и позволял жалким
людишкам высвободить свои нежные желудки от бренной пищи. Сам он,
конечно, тоже был человеком – только сидел не в тесной душной
внутренности деревянной коробки, а снаружи, да еще, наверное,
привык. А я не привыкла.
Я никогда не передвигалась таким способом. Я и представить себе
не могла, что это настолько отвратительно. Что ж, одно бесспорное
преимущество у этой кареты было – в голове не осталось места для
унылых мыслей. Ах да, и ещё она передвигалась, с каждым оборотом
колеса отдаляя меня от Люциуса III и его потных рук.
Выйдя в очередной раз подышать – живот был пуст, словно
королевская казна Ранолевса, уже даже не тошнило – я огляделась и
вскрикнула от радости, увидев темно-зеленый куст мирилии
узколистной.
- Мы спасены! – объявила я своим случайным спутникам. – Эти
волшебные листики спасут нас от расстройства желудка!
И первая засунула острый зелёный листочек в рот и принялась
жевать.
- Госпожа – травница? – с любопытством и недоверием спросил
толстячок Ранье, который хуже всех переносил тряску. Он страдал от
всего, чего можно, но в первую очередь, от голода.
- Не то, чтобы травница, но из семьи аптекарей. Кое-что
знаю.
Чистая правда, между прочим. Мой любимый супруг, да успокоится
его душа в посмертии, когда-то забрал меня прямо из аптечной лавки.
Я, помню, даже сопротивлялась. Слабо улыбнулась воспоминаниям,
вздохнула... и полезла обратно в карету.
Через час листья жевали все, даже сверхнедоверчивая мадам
Базьен. Поглядела, что я бодра, весела и даже румяна, и попросила
листочек. Не то, чтобы вкусно, да и зубы зелёные становятся, но это
явно лучше, чем состояние вязкой липкой тошноты.
Зато теперь мы могли слушать про ленивую невестку Базьен, про
покойную супругу Ранье и смеяться над шутками братьев Петрес.
Причём смешно было не столько от их историй, сколько от зелёных
улыбок.
- Мы похожи на гулей, – заметила Петронида Базьен, и все
грохнули хохотом.
Ну да, у сырых листьев лёгкий наркотический эффект. Ничего
страшного. Пройдёт.
На границе Эльзании и Ранолевса наши подорожные изучали так
тщательно, словно подозревали, что мы увозим с собой несуществующий
золотой запас королевства. Причём женщин проверяли гораздо
скрупулезнее. Ну, пусть. Ищут-то аристократически-бледную шатенку,
а я сегодня – смуглая брюнетка, к тому же с короткими, едва
достающими до плеч волосами. К тому же давайте честно – графиня
Волорье да в общественной карете! Это моветон, господа.
- С какой целью въезжаете в Эльзанию, госпожа Ферн?
- Вступить в наследство, тут же написано. Домой возвращаюсь.
Документы на наследство прилагаются.
- Тут написано, что ваша тётка умерла больше года назад. Почему
тянули?
- Почта очень медленная, господин. Пока письмо пришло, пока
подтверждала свою личность, пока имущество продала... не быстро это
всё.
- Зачем же продавали здесь, а не эту самую аптечную лавку?
- Что значит "зачем"? – искренне удивилась я. – Затем, что
теткина лавка большая и в центре города, а моя была маленькая и в
пригороде, да и сами поглядите, что происходит в Ранолевсе! Мятежи,
заговоры, государственный переворот! Страшно жить стало, господин!
А Эльзания – страна богатая, спокойная, к тому же родина моя.
- Ясно все с вами, как крысы разбегаетесь, – презрительно
сплюнул на землю пограничный страж. – Что везете? Торбу свою
открывайте.
- Вещи приличные, сапоги вот, – перечисляла я. – Деньги в
разрешенном количестве. Украшения.
