Я влетела на кухню сама не своя от
счастья:
— Артем собирается сделать мне
предложение!
Стоящая у плиты мама чертыхнулась и
поспешила накрыть крышкой сковородку с пирожками. Та шипела как
кобра и гневно плевалась.
— Лизка, ну чего ты так орешь?
— Как будто она когда-нибудь
нормально разговаривает, — пробурчала Соня, с удовольствием уплетая
под книжку огромный беляш. Масло с беляша бодро капало ей на рукав,
но сестра этого упорно не замечала. Рядом с ней — про запас —
стояла целая миска беляшовых (или беляшиных?) собратьев. Пахли они
умопомрачительно.
Я решительно придвинула миску к себе
и выхватила из кучки пирожок побольше, а потом затараторила:
— Не понимаю, вы что, за меня совсем
не рады? У меня, можно сказать, такое событие намечается,
судьбоносное. Где ваши поздравления? Где торжественные лица?
Соня отложила книгу и посмотрела на
меня как на сумасшедшую.
— С чего ты вообще взяла, что Артем
дозрел до брака?
— Он мне сам сказал! Сейчас, по
телефону. И предложил проверить наши чувства бытом.
— Понятно, решил взвалить на тебя
домашнее хозяйство, — ехидно констатировала мама.
— А вот и нет! — просияла я. — Он
предложил мне на две недели съездить к морю и пожить вместе в его
сочинской квартире.
В глазах Соньки наконец показалась
зависть. Ха-ха, что — съела? Я быстро расправилась с одним беляшом
и потянулась за вторым.
— И как ты себе это представляешь? —
поспешила омрачить мою радость сестричка. — Целых две недели
вместе! Думаешь, Артем не догадается, что ты одержимый мясоед?
— Не догадается, — пробубнила я с
набитым ртом. — Буду, как примерная девочка, есть вместе с ним сою
и тофу.
Сонька покачала головой и молвила
загробным голосом:
— Нет, ты вдумайся, Лизка, вдумайся!
Ты не сможешь есть мясо целых две недели!
Я пожала плечами.
— Ну, продержусь уж как-нибудь.
Люди, вон, месяцами поститься умудряются и ничего.
— То люди, а это — ты, — фыркнула
сестрица, и взор у нее стал ядовитей рыбы фугу.
— А может, все же пора сказать
Артему, что ты не веган? — спросила мать. — Сколько можно
разыгрывать этот цирк? Если он тебя и правда любит, то примет твои
предпочтения в еде.
У меня даже настроение портиться
начало. Вот чего они лезут не в свое дело, спрашивается? Если Артем
узнает, что я только изображаю вегана, все пойдет прахом. Прямо
все-все.
— Потом скажу, — заявила я, одной
рукой наводя себе чая. — После свадьбы.
Сонька посмотрела на меня с укором.
Да с таким выразительным, что захотелось поежиться.
— Что? – недовольно спросила я.
— Ты правда пойдешь за него?
— Конечно! Я его уже пять месяцев
окучиваю.
— Но ведь ты его не любишь, —
менторским тоном возразила сестричка.
— Много ты понимаешь! Очень даже и
люблю. Он красивый, умный…
— Богатый! — закивала Соня. — Но тем
не менее ты его не любишь.
Вот привязалась, соплячка занудная!
Я махом выпила чаек и посмотрела на сестру свысока:
— Слышь ты, психолог доморощенный.
Тебе только шестнадцать, ты жизни не знаешь вообще. А мне уже
двадцать три, и в своих чувствах я разбираюсь получше тебя.
— Девочки, не ссорьтесь, —
пробубнила мама, переворачивая очередную партию беляшей.
Я бросила кружку в мойку и с горечью
покачала головой.
— Что ж, я так понимаю, здесь за
меня никто не порадуется. Ну и ладно! — изображая вселенскую
скорбь, я потопала к двери. Медленно так. Авось, передумают и
бросятся поздравлять.
— Эй, а посуду за собой кто мыть
будет? — возмутилась мать.
— А?
— Кружку сполосни! У нас слуг
нет.
В душе у меня все перевернулось.
Мама в своем репертуаре! Какой-то порядок ей дороже душевного
состояния дочери, какая-то кружка милей моего благополучия.
Преисполнившись отчаяния, я
вернулась к мойке и, быстро сполоснув чашку, швырнула ее в
сушилку.
