Глава 1. Армия, от которой содрогнулась степь
Первый удар обрушился на Биляр с оглушительным грохотом. Камень размером с бычью голову, выпущенный из чрева хазарской катапульты, врезался в деревянный частокол над воротами, разметав бревна, как щепки.
Эмир Алмуш даже не вздрогнул, лишь смахнул с плеча острую щепку. Вокруг него на стене кричали раненые, командиры-тарханы выкрикивали приказы, но эмир, казалось, был в центре урагана, в точке абсолютной тишины.
Он смотрел на войско, раскинувшееся перед ним. Море врагов. Черные доспехи, тысячи копий, знамена с хищной тамгой кагана. Он видел, как к стенам под прикрытием огромных щитов бегут воины с лестницами, как медленно, неумолимо ползут вперед тяжелые осадные башни. Это была сила, способная стереть с лица земли любой город.
– Их больше, чем листьев в лесу, повелитель, – прохрипел рядом Ишбуга, его верный начальник стражи, прикрываясь щитом от града стрел, которые тучей летели на стену.
– Но наш лес стоит на своей земле, Ишбуга, – ровным голосом ответил Алмуш. Он обернулся и посмотрел в глаза своему старому соратнику. – Ты должен понимать. Багдад не пришлет воинов. Халиф дал нам свое благословение и золото, но не своих солдат. Мы одни.
В его словах не было отчаяния. Лишь холодная, трезвая констатация факта. Он хотел, чтобы его командиры понимали: чуда не будет. Надежда – не в помощи извне. Надежда – в их собственных руках, в крепости их стен и в силе их духа.
Стена содрогнулась снова. На этот раз удар пришелся по самой башне. Посыпалась штукатурка.
– Лучники! Огонь по прислуге катапульт! – закричал Алмуш, и его голос перекрыл шум битвы. – Не давайте им пристреляться!
Сотни булгарских лучников, лучшие в Поволжье, дали слаженный залп. Но расстояние было велико, а вражеские расчеты были хорошо защищены. Лишь несколько фигур в черном упали на землю. В ответ на стены обрушился новый, еще более яростный ливень стрел.
Самый страшный удар наносился по Западным воротам. Именно там, где должен был случиться предательский прорыв, теперь бился самый мощный таран, и к стене подползала самая высокая осадная башня.
Каган бил туда, где, по его расчетам, была слабость. Он еще не знал, что эта слабость была вырезана огнем и мечом прошлой ночью.
****
Пока на стенах кипел бой, под ними, в ледяной тьме, шла другая битва. Битва одного человека со стихией. Айдар, задыхаясь, боролся с течением подземной реки.
Вода была мутной и вонючей, полной мусора, который город сбрасывал в реку. Несколько раз он натыкался на решетки, преграждавшие путь, и ему приходилось нырять еще глубже, нащупывая проход.
Шум битвы доносился до него глухим, утробным гулом. Казалось, это стонет сама земля, по которой ползет армия чудовищ. Каждый удар тарана по стенам отдавался вибрацией в воде, в камнях туннеля, в его собственном теле.
Он плыл вслепую, ориентируясь лишь по изгибам каменного русла, которое запомнил по карте из свитка.
Легкие горели. Силы были на исходе. Он уже был готов сдаться, позволить воде унести его, когда его рука нащупала ее. Вертикальную, ржавую решетку, уходившую наверх. Выход.
Собрав последние силы, он налег на нее всем телом. Она поддалась со скрежетом. Он высунул голову и жадно глотнул спертый, но такой желанный воздух.
Он был в каком-то подвале. Темном, сыром, заваленном гнилыми бочками. Он выбрался из воды, дрожа от холода, и несколько минут просто лежал на каменном полу, пытаясь отдышаться. Он был внутри. Он прорвался.
Он развязал узлы на голове. Свиток, завернутый в промасленную кожу, был цел. Он засунул его за пазуху. Теперь – к эмиру.
Он выбрался из подвала и оказался в лабиринте узких улочек ремесленного квартала. Город был в панике. Женщины с плачущими детьми бежали в сторону центральной мечети, ища укрытия.
