Тридцать два года назад
- Господин граф, родился мальчик! Госпожа графиня и младенец в
полном порядке, и чувствуют себя хорошо.
Секретарь стоял ровно, дышал глубоко и вообще неплохо держался,
но смотрел всё же в пол. Потому что очень хорошо знал, что сейчас
скажет ему граф. Или подозревал.
Но граф молчал, смотрел на него неотрывно и молчал. Секретарю
уже стало неловко – потому что сколько можно-то? Не нужно на него
так смотреть, он просто передал известие.
Наконец граф соизволил заговорить.
- Значит, говоришь, мальчик, - произнёс он медленно и
угрожающе.
- Мальчик, господин граф, - едва слышно выдохнул секретарь, чуть
подумал и добавил: - Может быть, не выживет? Младенцы, они такие…
хрупкие. Чуть что…
Но господин граф не дал ему развить мысль.
- А ну закрой рот, и думай, прежде чем открывать его! О моём
сыне говоришь!
- Да, господин граф, понимаю, господин граф, - секретарь
поклонился, низко-низко.
- Вот и понимай, - граф брезгливо поморщился. – Услышу, что
много болтаешь – сам знаешь, что будет. А сейчас пошёл вон, и скажи
там, чтобы выставили во двор пива, бочки четыре, не меньше. Пусть
пьют за здоровье младенца и его матери!
Секретарь что-то согласно промычал и вымелся из кабинета, так
толком и не разогнувшись. А граф вздохнул, оглядел стол – но
швырять в противоположную стену было решительно нечем. Тогда он
позвал, негромко и злобно:
- Эдрик! Эдрик, дохлая скотина, где тебя носит? Когда не нужен,
болтаешься тут, а как понадобишься – так не дозовёшься!
- Здесь я, Вильгельм, здесь, - послышалось из неприметной
боковой дверки.
Оттуда в кабинет втянулась сизая дымка, которая приняла облик
почтенного старца в долгополом одеянии и с бородой.
- Слышал, да? – граф Вильгельм страдальчески сморщился. –
Ребёнок родился сегодня, и это мальчик!
- Слышал, - кивнул дымчатый старец. – А вдруг нас минует чаша
сия?
- Уже не миновала, - тяжело вздохнул граф.
- У тебя три здоровых сына, родившихся в другие дни. Был бы
единственный наследник – другое дело. А это четвёртый сын и вообще
седьмой твой ребёнок! И только он попал под возможное проклятье
черной луны. Я знавал семьи, где такими рождались двое, а то и
трое.
- Замолчи, - почти что простонал маг.
- Молчу, - с готовностью откликнулся дымчатый старец.
- Нет, лучше скажи там, пусть принесут выпить.
Дымка утянулась в ту дверь, куда перед тем ушёл секретарь, и
из-за которой слышались звуки начинающегося праздника. Ну да, сам
же велел пива выставить, чего теперь?
Граф тяжело вздохнул и уронил голову на руки. Может быть такое,
что проклятье никак себя не проявит? Или ребёнок вправду умрёт
раньше, чем оно проявится?
Надежды мало, маги всегда долгожители, некроманты - особенно. И
если в роду графов Мерсийских прежде такой гадости не было, то
никто ж не сказал, что никогда не будет?
Дверь распахнулась, вошёл виконт Моркар, младший брат графа.
- Я слышал, родился мальчик? Ты оставишь это так? Он проклят,
ему не место среди людей!
Граф Мерсийский поднялся, медленно сделал три шага до брата и
влепил ему суровую оплеуху, у того голова так и мотнулась в
сторону.
- Эй, ты чего? Я не сказал тебе ничего такого, чего бы ты не
знал сам!
Вторая оплеуха.
- Не сметь говорить ничего об этом ребёнке, понятно? Это не твой
ребёнок, не тебе и решать!
- Так и реши. Зачем тебе проклятое отродье в семье?
Третья оплеуха.
- Если я услышу от тебя ещё хоть слово об этом, я убью тебя.
Сам.
Ушёл обиженный брат, вернулся Эдрик, следом за ним слуги
принесли вино, хлеб и окорок.
- Не слушай досужую болтовню, - говорил Эдрик. – Помни о том
предсказании, которое гласит, что твой седьмой отпрыск станет
могучим и великим!
- Сначала он должен выжить и не сойти с ума, - покачал головой
граф.
