Ноги дрожали так, что я еле спустилась по железным ступенькам,
впиваясь в поручни. В лаборатории горели приглушенные лампы — им
всегда было плевать на подопытного, что он не спит из-за света…
Столы идеально прибраны, запах антисептиков въелся в кожу и заменил
воздух.
Здесь, под землей, оскверненной дикими издевательствами над
живым существом, сложно поверить, что всего в нескольких метрах над
головой находится невероятной красоты ледяной мир вечной мерзлоты.
Мир, в котором это прекрасное создание было королем…
Я приблизилась к клетке, и белый медведь поднял морду. Несмотря
на то, что измучен, он все равно оставался невероятно опасным.
Оборотень, редчайший экземпляр… Последний.
— Привет, — присела я у клетки. — Принесла тебе еды. Поешь,
а?
Я уговаривала его уже третий день, но он только смотрел на меня
темным взглядом… и молчал.
— Слушай, я последний раз прихожу, наверное, — несла я чушь.
Голос охрип, зубы стучали от страха…
Но не этого зверя я боялась. Я была в ужасе от того дерьма, что
пришлось лицезреть последнюю неделю. Сказка, которую предвкушала,
обернулась кошмаром.
Я приехала на северную исследовательскую базу, которую основал
отец, чтобы изучать ее жизнь… а попала на живодерню. Но самое
жуткое то, что люди, которых знала столько лет и считала обычными,
оказались моральными уродами. В том числе и тот, за кого собиралась
замуж…
— Эй, — шмыгнула я носом, — ну возьми…
И я положила кусок ветчины на границу решетки. Мои моральные
силы были на исходе. Я не могла жить с тем, в чем пришлось
участвовать, и не могла понять, как живут другие. Как они вообще
спят ночами, зная, чем занимаются тут же — несколькими этажами
ниже?!
Медведь тихо, но величественно зарычал, выражая презрение ко мне
и всем, кто его окружал. А я прикрыла глаза…
Когда впервые увидела его в клетке, потеряла дар речи и
проревела всю первую ночь, вспоминая взгляд оборотня — гордый и
несломленный…
Он убил пятерых за то время, что его тут изучали. Один
зазевался, прямо как я сейчас. Но на меня зверь не кидался. Он на
меня смотрел. Ни на кого больше — его взгляд всегда был поверх
людей. А мне смотрел в глаза. И все это замечали. Поэтому я
старалась не появляться в лаборатории лишний раз, но ноги все равно
несли меня сюда при первой же возможности.
— Как мне тебя вытащить? — всхлипнула я.
Я таскалась к нему каждую ночь в пересменку. Заметила, что
охранники мешкали примерно час между уходом одного и выходом
другого. И в этот час я прокрадывалась в лабораторию.
База была в стадии запуска, видеонаблюдение не работало — из-за
аномальных температур не выдерживало жизнеобеспечение, и все силы
бросали на проблемы поважнее, экономя ресурсы. Никто не думал, что
на базе найдутся идиоты вроде меня, которые полезут к медведю в
клетку.
Сегодня мы поругались с отцом вдрызг. Я сказала, что ноги моей
не будет тут и что не смогу считать отцом человека, в мире которого
так просто льется кровь живых существ. Он орал, что я хреновый
патриот и не умею расставлять приоритеты. Что северная зона —
единственная, на которую не претендуют оборотни в нашем мире, а
ископаемых тут гораздо больше, чем на территориях, на которых мы с
ними конкурируем. Мол, нужно думать о будущем. Оборотни, которые
тут изредка встречаются — одиночки, и удержать за собой этот край
они не могут. Но все секреты — в них: они знают этот мир, знают,
как тут выжить…
…Но никогда не скажут.
— Эй, — прошептала я, глядя в черные глаза зверя, — как тебя
зовут?
Его пытались заставить обернуться. Но ничего не выходило. Зверь
мучился, но не поддавался.
— Прости… — И я заплакала, зажмурившись.
Чувство собственной беспомощности и бессилия разъедало изнутри
кислотой. Я не знала, как буду жить после этого дальше. Все, чему
меня учили, имело совершенно не прикладной характер, потому что
прикладывать его к кровавым отпечаткам на снегу я не буду.
