Синее море, соленый ветер, белая
яхта, нарядные мужчины и женщины, смех, музыка, яркое солнце — не
жизнь, а сказка.
Страшная и для взрослых. Детям
подобное лучше и не рассказывать, у них должна сохраняться иллюзия
счастья, вырастут — сами все в итоге поймут: ожидание и реальность
без фильтров и ухищрений.
Море буйное и холодное, ветер
сильный и все крепчает, яхте сто лет в обед, спасибо, что не
протекает, потому что именинник пожмотился, мужчины наклюкались,
женщины сбились в клубки и друг на друга шипят — дружат сегодня
против вчерашних подруг. Музыка отвратительная — низкопробнейшая
попса, и я, конечно, не могу осуждать тех, кто ее пишет и
исполняет, спрос есть спрос, но в нашем обществе можно было бы
притвориться, что у нас изысканный вкус? Все же кто тут собрался:
продюсеры, композиторы, владельцы концертных залов, блогеры — о,
саранча, эти трутся у столов, налегают на разносолы. Пожалуй, одно
только солнце меня радовало: во-первых, оно было искренним,
во-вторых, так слепило глаза, что очки были не данью моде, а
необходимостью.
— К нам приехал, к нам приехал!..
Дормидонт Сизигмундович да-ра-гой!
Только цыганского хора не хватает,
впрочем, он на яхту бы и не влез. Другое удивительно — как при
такой сильной качке никто не страдает морской болезнью. То ли
потому, что фотограф носится как ужаленный и нельзя уползти в
каюту, то ли по причине куда более прозаической: это не первая
тусовка на яхте при качке, и все слабаки отвалились еще лет десять
назад.
— Вероника Юрьевна, а вы что же не
со всеми? Вас укачивает, да? Я Ирэн Адлер.
— Кто? — переспросила я, морщась от
воплей, музыки и этой раскрашенной девицы. Помимо очков на мне была
и брендовая маска, вот что меня хоть бы спасло от внимания «молодых
дарований». Как она здесь оказалась?
— Ирина Орлова, — быстро поправилась
девица. Я профессионально вслушивалась в голос и всматривалась в
движения. Сколько она заплатила, чтобы попасть на яхту, я даже не
спрашиваю кому? И зачем? В лучшем случае это бэк-вокал. И то за
неимением чего-то стоящего. — Мне посоветовали к вам обратиться. Вы
же продюсер.
Я вздохнула, сняла очки, и они в
такт качке и музыке заболтались на длинной цепочке.
— Хотите, сэкономлю вам время и
деньги? — напрямик спросила я. — С вашим голосом поработать,
конечно, можно. Практически с нуля. С движениями тоже. Можно даже
написать вам музыку и сносный текст. Но вы в курсе, что певец — это
не просто тельце накрашенное с музыкальным образованием, правда?
Первое достигается усилиями гримера и костюмера, второе — упорным
трудом, а где то, что увлечет вашего слушателя? Повернитесь.
Ирина послушно повернулась. Яхта
качалась — ощутимо качалась, волны то и дело плевали на палубу, мы
отошли далеко от берега, потому что действовал карантин и мы своими
физиономиями без масок нарушали местный закон. Можно было выбрать
побережье родины, бесспорно, но это же не роскошно! Патриотично, но
не годится для фотографий. А зря.
Где-то все понимают прекрасно, что
никому этот кутеж не сдался — никому из нас, но не тем, кто жаждет
ухватить в социальных сетях кусочек «красивой жизни». Певцов на
яхте сегодня нет, они все работают, репетируют в поте лица, их
после добавят в красивых позах мастера фотошопа. Вот такое
бессовестное вранье.
Ирина качнулась вместе с яхтой. Я на
всякий случай крепче вцепилась в бортик и снова вздохнула.
— Ну, так… Знаете, в чем, как вы
говорите, «прикол» шоу «Голос»? — спросила я.
Ирина замотала головой.
— Исполнение, девочка, исполнение.
Артистизм. А вы думали, что неверная пара нот и неумение держать
микрофон все испортят? Певица это актриса в первую очередь. Вам
должны верить, даже если вы «Сюси-пуси» поете.
