Пролог
…Мёртвые не возвращаются. Это знают все. Но я готова на всё, чтобы вернуть его. Даже на чёрную магию из бабушкиных сундуков…
…Я так скучаю по нему. По его смеху – громкому, заразительному. По его ямочке на щеке. По его крепким объятиям…
…Они думают, что я сошла с ума. Иногда я и сама так думаю. Но что, если это не безумие? Что, если это единственный шанс? Единственная ниточка, за которую я могу ухватиться, чтобы не утонуть в этом одиночестве?
Они ничего не знают.
Не видят, как его холодные пальцы гладят мои волосы, когда я засыпаю. Не слышат его шёпот, что звучит прямо у меня в голове, такой нежный и такой родной. Не чувствуют его прикосновения, его любовь, его присутствие....
…Он – моя вера. Моя тень. Моё утешение…
…Иногда я ловлю его отражение в ночном окне. Тёмный силуэт, глаза – мёртвые, чёрные и бездонные, неестественная улыбка до ушей. Или вижу следы на полу – но не отпечатки ног, а глубокие полосы на старом дереве, будто кто-то провёл длинными когтями.
Береза под нашим окном засохла за одну ночь. Вороны больше не садятся на забор. Они, всегда такие крикливые, теперь молчат, разглядывая тени в моих окнах. Но когда он обнимает меня, все сомнения исчезают. Наверное, мне это всё кажется…
…Я чувствую, как он с каждым днём становится всё холоднее, а я – слабее. Как мои собственные воспоминания стираются, подменяясь его картинками.
Он говорит, что любые воспоминания ненадежны. И я верю ему.
Разве это не высшая форма любви – раствориться в любимом человеке…
…Да, я готова на всё. Даже если это и правда безумие. Потому что альтернатива – остаться здесь одной, с его фотографией и вечным чувством вины – куда страшнее…
Глава 1. Последняя ссора
Вера замерла у калитки старого дома, не решаясь войти.
Холодный, пронизывающий ветер ледяными пальцами забирался под полы её пальто, слишком тонкого и холодного для октябрьского вечера. Мелкий дождь скользил по щекам, смешиваясь со слезами, словно пытался смыть их с лица, мокрые пряди прилипали к лицу, застилая глаза.
Это был его дом.
Дом, где он вырос. Куда он когда-то привёз её, чтобы познакомить с мамой – в знак серьёзности своих намерений.
Здесь, на этой веранде они, молодые и счастливые, обнимались, смотрели на звёздное небо и смеялись над всякими глупостями. Мечтали о будущем. О собственных детях.
– Если будет дочка, я хочу, чтобы она была похожа на тебя. Такие красивые гены не должны пропадать зря, – говорил он, каждый раз заставляя Веру смущённо отворачиваться.
Это было место, в котором они когда-то были счастливы. Теперь же оно казалось слишком пустым, оставившим внутри только тени прошлой жизни.
В тот день они сильно поссорились.
– Я уже устала повторять! – её голос звучал непривычно жестко, – хватит! Три попытки. Три выкидыша. Ты хочешь, чтобы я умерла? Тебе совсем меня не жаль?
Он нервно теребил в руках телефон.
– Врачи сказали – шанс есть. Всего одна процедура… Пожалуйста… Мы ведь так мечтали о детях…
– Всего? Серьёзно? – Вера была вне себя от ярости. – Ты знаешь, как это больно? Хорошо рассуждать, когда не тебе снова через все это проходить. Гормоны, уколы. Я устала. Всё. Вопрос закрыт.
Следом, от злости и отчаяния у неё вырвалась фраза, о которой она сожалела теперь больше всего на свете:
– Не нравится – уходи, дверь открыта. Никто тебя не держит!
Он нахмурился и со всей силы швырнул ключи от квартиры на тумбочку. Металл с грохотом звякнул о сухое дерево.
– Я думал, что мы семья. Что мы всё преодолеем. А ты просто сдаёшься, когда становится трудно. Знаешь, Вера, иногда ты просто невыносимая эгоистка.
Дверь за ним с грохотом захлопнулась. Вера бессильно бросила ему вслед стакан с водой – тот разлетелся мокрыми осколками после удара об косяк – и с тихим рыданием сползла по стене.
