Нормально так мне вырезали
аппендицит. Ну да, сама виновата, дотерпелась до вызова скорой
прямо на автобусной остановке. Зато теперь как хорошо!
Я и не знала, что от наркоза можно
таких клевых глюков наловить. Слышала, что приход у всех разный, но
о подобном и мечтать не приходилось. Круто, совсем как в трехмерной
игрушке, слышу, вижу, даже запахи чувствую, но и страшно до
икоты.
Сначала перед глазами деревянный
потолок был и куча трав подвешенных, все закопченное, но в целом
ничего ужасного. Потом я повернула голову и обнаружила добротные
полы из плотно подогнанных досок, ножки стола и лавки, что-то
серо-закопченное… огромное… печь? Ковер на стене, классический,
красный, с узорчиками под стать глюканам, грибы на окне,
мухоморчики и совсем какие-то синие, их есть, наверное, вообще
нельзя, иначе приход будет вечным, над притолокой две костлявые
руки и чучело ворона. И запах антисептика.
Или все-таки спирта… Это как раз
нормально. Чем там еще в больницах пахнуть может?
Слуховые галлюцинации тоже
присутствовали. Треск дровишек, какие-то топотки, шелест и низкое
басовитое мугуканье.
Я несколько раз хлопнула глазами и
растеклась по полу. Давай-давай, выходи из наркоза. Там небось
народ волнуется, операция все же, серьезная вещь.
Чучело угрожающе нависало надо мной.
Того и гляди, рухнет прямиком мне на голову.
Мама дорогая, а ведь это сказочная
избушка! Ну прямо как в сказках! И с чего вдруг такое
привиделось?
Я зевнула и повернулась набок.
Сейчас глюки меня отпустят и, если мне повезет, вместо странной
избушки увижу симпатичного врача. А что, мама дорогая уже который
год намекает, что пора знакомиться не только на работе, а и в
метро, на остановках и в очередях в магазине. В общем, даже к
мусорке пора начинать выходить при параде, потому что там одинокие
мужики останавливаются со своими мешками прямо на крутых новеньких
тачках. А тут такой шанс — целая больница, выбирай не хочу!
Басовитое мугуканье внезапно
оборвалось жутким нечеловеческим ревом.
Я подпрыгнула. Невысоко. Неожиданный
прострел в пояснице — жуткий укол боли — я брякнулась обратно на
пол и завыла, вторя реву. Какого?! Мне же аппендицит вырезали,
болеть не там должно было! Не почки же меня заодно лишили, это уже
как-то совсем будет не по-людски. Но поясница будто отваливалась,
разогнуться не получалось, только скукожиться в позе кошечки… Чтобы
обнаружить нечто странное, болтающееся перед носом.
Грудь! Большая грудь! Огромная
пожилая грудь! Очень-очень пожилая!
От неожиданности я забыла о боли в
пояснице, завалилась набок, прижала руки к этой самой неправильной
стремной груди и заорала пуще прежнего. Грудь была настоящей, как и
складки живота под ней. От этого ужаса у меня сердце забилось
где-то в горле. В моем морщинистом горле!
И руки! Почему у меня такие страшные
руки в пигментных старческих пятнах?
Кроме рук, не в порядке было и лицо.
Вот сто процентов! Трогать я его боялась. Вдруг там что похуже
морщин и большого носа? Хуже груди, конечно, уже вряд ли, но все
равно не утешало.
А одежда? Я провела руками по
шершавой ткани плотной рубахи, потом уставилась на юбку… Откуда
вообще все мне видится? Ладно, образ старухи, это как раз понятно.
Консьержка у меня в подъезде колоритная сидит, прямо Баба Яга.
Но у меня явно нет столько
воображения, чтобы представить на себе такую одежду до последнего
рубчика и узорчика! Это ж сколько на меня препарата потратили?!
Нет, серьезно, вырезали аппендицит, почку и грудь заменили.
Коновалы, изуверы, до Гаагского суда дойду, когда выпишусь! С такой
грудью, увы, эффектно выступить не получится.
Шмотки зато были шикарными. Длинная
юбка словно из грубой холстины, как раньше были мешки, но приятная
на ощупь, еще и расшитая кое-где крупной вышивкой. Широкая рубаха,
плотная безрукавка — все из натуральных тканей. По крайней мере,
мне так показалось.
