— Мы все? — робко пищит Марина
из-под одеяла, натянутого до кончика острого носика. —
Закончили?
— Что?
Переворачиваюсь и подпираю голову
рукой. И с довольным урчанием наблюдаю, как зеркальный серебристый
взор из-под пушистых ресниц скользит по обнаженному телу.
Лисьи глазки расширяются до
невероятных размеров, а щеки рыжеволосой красавицы становятся
пунцовыми. Румянец перекрывает россыпь очаровательных веснушек на
носу и висках, пока не заливает лицо полностью.
Член мгновенно впадает в амнезию.
Начисто отшибает у товарища, что пару минут назад он трижды кончил.
Наливается кровью и дергается, требуя вернуть его туда, откуда
бессовестно извлекли.
Изверги.
Точнее, есть тут одна. Издевается
над братом моим меньшим. Сначала на сухом пайке держала, а теперь
чуть ли не по секундомеру засекает. Еще периодически косится на
часы, словно ждет, что после двенадцати я превращусь в тыкву.
— Одеяла не досталось, — подмигиваю
и дергаю плотную ткань на себя. — Не поделишься?
Как бы не так! Обернувшись в кокон,
подобно гусенице, лисенок активно качает головой, отчего упругие
кудряшки разлетаются медным облаком по белой наволочке.
— Ну все, стерва, — шутливо рычу и
заваливаюсь сверху. — Достану — сожру.
Или не шутливо. Потому что в паху
полыхает от прикосновения к маленькому податливому телу за
проклятым куском ткани. А Марина еще и выворачивается, разжигает
инстинкт охотника.
Лиса. Кто же дергает льва за
усы?
— Мне завтра рано на работу! —
возмущенно гавкает из недр кокона. — Прекратите! Александр
Николаевич!
Твою мать.
От официального обращения ярость
ударяет дубиной по мозгам и отправляет тот в нокаут. Валяться в
районе выцарапанного из груди сердца. Потому что хитрая лиса вновь
выстраивает между нами дистанцию.
— Повертела рыжим хвостом перед
носом и съебалась в нору?! — рявкаю и взбешенно дергаю одеяло. —
Плевать на твою работу! Сама позвала. Считай, что в отпуске!
Победоносно выдираю край из цепких
лапок с красными коготками.
Недовольная.
Лежит, брови сводит к переносице,
глазки сверкают. Будто не трахалась несколько минут назад, а из
зала суда вышла. Есть у нее в запасе выражение лица под названием
«Плевала я на ваши интересы. У меня план».
Его и вытаскивает из запасов.
Отбрасываю одеяло в сторону, затем
сминаю тонкую талию и жмусь к плотно сведенным ногам. Член
упирается в гладкий лобок и заходится в истеричных спазмах.
Надо ему, блядь, срочно.
Как и несколько месяцев назад, когда
я увидел Марину в первый раз. Вроде с Шершневым давно работал, а
его помощницу только на благотворительном вечере «Жизнь детям»
заметил. С тех пор круглосуточная, блядь, эрекция, и не
отпускала.
Я вокруг нее и так и эдак кружился,
но хоть бы хер. Только огрызалась вечно. Лаяли друг на друга как
собаки.
А у самого башню сорвало напрочь.
Сны с ее участием стали постоянными спутниками. Баб подбирал теперь
только рыжих. Хотел первый раз в жизни завести какие-никакие
отношения с нормальной девушкой.
Но в каждой вижу ее лисий
взгляд.
Поэтому, получив фото в черном
кружевном белье, подумал, что Марина ошиблась.
Рука, правда, передернуть
потянулась, и пальчики шестьсот копий в облако сохранили. Но в
целом решил, что прислали не мне. И чуть не кончил от короткой
приписки с адресом: «Приезжай».
А теперь снова. Делает лицо
кирпичом, руки скрещивает на груди. На вкусной двоечке, которая во
рту, как сладкая вата тает и на языке медовыми нотами оседает.
— Что ты как целка? — с
удовольствием убираю с личика-сердечка рыжие локоны и легонько
оттягиваю. — Славно же трахались. Расслабься.
Напрягается. Горячими ладошками
упирается в грудь, головой вертит так, что непроизвольно разжимаю
кулак.
Выдернет все волосы себе, дура.
