Двенадцать лет назад
— Училки-первокурсницы — это просто бомба! — смакует свое
больное предвкушение Себ, пока мы несемся по ночной трассе. — Чех,
ты только прикинь, они сейчас на все готовы. Это позже недотрогами
в узких юбках и закрытых блузках станут. А с годами превратятся в
сварливую Марьиванну.
— Да ладно, учителю физры только ботаны присунуть не хотели, —
усмехаюсь я, затягиваясь раздобытой другом травой и идя на
обгон.
— Валерию Геннадьевичу?
— Ты идиот? Я о Светлане Денисовне. Багажник у нее был что
надо.
Себ громко ржет. В старших классах по этой Светлане Денисовне не
сохли только девки, но ревновали нас к ней. И это они еще не знали,
какие слухи о Светланке ходили. Заглатывала, говорили, не морщась.
Но сучка ученикам отказывала. Хочешь трахнуть физручку — выпустись.
А когда мы с Себом выпустились, ее уволили. Твари безжалостные!
Тормозим у дома, из которого грохочет музыка. Народу — завались.
Даже во дворе толпятся. Себ носком ботинка тушит окурок, а я
оглядываю особняк.
— Бля-я-я… Такой же хочу.
— Губу закатай, — усмехается он, хлопнув меня по плечу. — Папаша
твой тебе, распиздяю, ни копейки не даст. Брату твоему меньшому
домину отгрохает. Он же у вас молодец. Кадет, солдат, по контракту
третий год служит. А ты так — дерьмо на лопате.
Дерьмо или нет, а в двадцать пять пора бы кончать с
тусовками.
— Ха, ну поглядим! Через жопу вывернусь, но построю себе такую
виллу, что весь город охуеет!
— Окей, я у тебя жить буду, — ржет Себ, подталкивая меня к
воротам. — Но это лет через сто случится. А свежее мясо нас уже
сейчас ждет.
Он прав. Нас ждут первокурсницы педагогического. Пора бы
посвятить их в студенточки сакральным трахом.
Пойло на вечеринке само собой — отстой, а без него хер не на
каждую встанет. Хотя радует, что девчонки подсуетились облегчить
знакомство. Напялили на себя карнавальные маски. В таком случае
выбирать проще — фейса не видно, самому можно нафантазировать
красотку с обложки модного журнала, достаточно только габариты
бампера и сисек заценить.
— Кажется, я нашел себе дырку, — докладывает мне Себ после
очередной стопки и кивает на длинноногую блонди в красном мини.
Доска доской. Черт знает, чем она ему приглянулась.
— Э, гондоны оставь! — Дергаю его за руку, едва он делает шаг по
направлению к телке.
Пошатываясь, Себ вынимает из кармана ленту и пытается разделить.
Я отрываю один, протягиваю ему и посмеиваюсь:
— Тебе хватит!
Похоже, это его даже не задевает. Молча разворачивается,
ориентируется, куда шел, но переключается на рыжеволосую кудряшку —
низкую и пышную. Допился бедолага! Решаю не задерживать его. В
таком состоянии ему и одной резинки много будет.
Тянусь к единственному стакану с какой-то мутью, но рука
сталкивается с другой протянутой рукой. Я бы даже сказал — ручкой:
тонкой, белой, ухоженной. Длинными пальцами бы на пианино
играть.
Поднимаю свою пьяную рожу и вижу улыбающегося ангела в
золотистой маске с черным пером. Ее русые волосы крупными кольцами
лежат на обнаженных плечах, и я вдруг ловлю себя на мысли, что хочу
быть бретельками ее коктейльного платья. Безотчетно протягиваю к
ней руку и тыльной стороной ладони провожу по бархатной коже.
Белозубая улыбка меркнет. Незнакомка делает шаг назад, уколов
меня ярко-зелеными глазищами. Блядь, почему я уверен, что она
красотка? Да, фигура — огонь, сиськи упругие — что-то между твердой
«двоечкой» и слабой «троечкой». Ну и хер с ним, зато видно же —
свои! Попка торчком, талия — рукой обвить можно. Но лица-то толком
не разглядеть!
Твою мать! Пока фантазирую, как отодрал бы ее, она растворяется
где-то в толпе.
Подрываюсь с места, расплескав содержимое стакана, который так
никому и не достался, и мчусь за ней. Срать на остальных. Ее хочу!
Здесь и сейчас!
