Один палец медленно скользит по изгибу моего позвоночника,
оставляя за собой мурашки. Несмотря на все мои попытки притвориться
спящей, я дрожу от лёгкого, как пёрышко, прикосновения, не в силах
сдержать свою реакцию.
У меня перехватывает дыхание.
Почему он должен так поступать со мной?
Я ненавижу себя за это почти так же сильно, как ненавижу его. И я
ненавижу его... чёрт, как же я его ненавижу. Я никогда в жизни так
сильно никого не ненавидела. Я ненавижу его волосы, его улыбку, его
глаза. Я ненавижу слова, которые он говорит мне, и хриплый тон его
голоса. Я ненавижу то, что он делает, ненавижу его как человека. Я
ненавижу то, как он обращается со мной, как он влияет на меня, как
его руки причиняют мне невыносимую боль, прежде чем каким-то
образом разжечь во мне огонь. Он горит глубоко внутри, необузданная
страсть и желание смешиваются с чистейшей агонией.
Я ненавижу это.
Я ненавижу это.
Я это чертовски ненавижу.
Когда он добирается до поясницы, его палец замирает, а затем
проводит линию вдоль пояса моих трусиков. Я чувствую, как моё тело
оживает, нагревается, словно он умело разжигает огонь, который
только он умеет разжигать.
Я хочу облиться бензином и поджечь себя, сгореть в пламени, лишь бы
избавиться от этих чувств, но я знаю, что это бесполезно. Даже
превратившись в кучку пепла, я никогда не уйду. Он — стихия. Ветер
унесёт меня обратно к нему.
Воздух кажется густым, как будто он наполнен чёрным дымом, или,
может быть, мои лёгкие просто слишком напряжены, как и все мышцы
моего тела. Я хочу закричать. Я хочу отстраниться.
Я хочу убежать.
Но я не делаю этого, потому что знаю, что он просто поймает меня,
если я это сделаю.
Он делал это раньше.
Он сделает это снова.
Я держу глаза закрытыми, пока его палец снова скользит вверх по
моему позвоночнику, и стараюсь не чувствовать этого. Этого не
существует, говорю я себе. Я сплю. Он спит. Это всего лишь сон. Или
кошмар?
На самом деле он меня не трогает.
Вот только он... Я знаю, что это он. Каждая предательская клеточка
моего тела оживает от этого прикосновения, каждое нервное окончание
искрится, как оголённые провода. Если это не по-настоящему, то
ничего не по-настоящему.
Я почти сомневаюсь, что это было бы предпочтительнее.
Его палец достигает моего затылка и снова замирает, на этот раз
дольше. Пять, десять, пятнадцать... Я мысленно считаю секунды,
ожидая его следующего шага, пытаясь предугадать его, как будто это
игра в шахматы, и я могу спланировать контратаку.
Бессмысленно даже спрашивать. Он уже захватил моего короля. Шах и
мат.
Его палец снова скользит вдоль моего позвоночника, доходя до
середины, а затем отклоняется. Он исследует остальную часть моей
спины, двигаясь во всех направлениях, рисуя фигуры и узоры на моей
тёплой коже, словно я — живой холст, а он — художник.
Несмотря на всё моё сопротивление, любопытство берёт надо мной
верх, и я задаюсь вопросом, что он рисует. Это кажется случайным,
бессмысленным, но я знаю этого человека. Всё, что он делает, имеет
причину. В его безумии всегда есть смысл, за каждым словом стоит
что-то, в его действиях есть цель.
И обычно это никогда не бывает хорошо.
Я крепче зажмуриваюсь, пытаясь понять, что он делает, когда его
палец, кажется, танцует по моей спине. Он рисует мне красивую
картину жизни, которую когда-то обещал, пытаясь заставить ложь
проникнуть сквозь мою кожу? Может, он пишет любовное письмо,
клянётся, что будет лучше?
Или, может быть, это больше похоже на записку с требованием
выкупа.
Я бы хотела, чтобы он привязал верёвку, чтобы я могла вытащить её
из своей плоти и повесить его на ней. Я уверена, что он этого
заслуживает.
В конце концов я улавливаю закономерность, замечая, что его палец
движется по одной и той же траектории, петляя и изгибаясь. Я
представляю, как он это делает, и через мгновение понимаю, что он
выводит одно-единственное слово курсивом.
