…Тишина. Страшная, зловещая. После недавнего грохота мне
показалось, что я оглохла и ослепла одновременно. Еще и эта
темнота… Она была тревожной, в ней явственно ощущалось, что
случилось что-то нехорошее, что-то такое, что навсегда разделит мою
жизнь на до и после. То предчувствие, что мучило меня уже несколько
дней, обретало плоть, становилось живым, настоящим, подлинным.
Ступеньки… Ноги с трудом преодолевают их одну за другой.
Медленно. Тяжело. Так, будто к каждой ступне привязан мешок с
камнями. Светлые деревянные перила, отполированные сотнями рук,
кажутся холодными, и этот холод течет по пальцам, проникает под
кожу, доходит до сердца и обосновывается там, чтобы остаться
навсегда...
(Ника)
— Все, мы на месте, — доложил водитель. — Можете выходить.
Я оторвалась от телефона и удивленно уставилась в окно. Солидный
пропускной пункт, шлагбаум, елки, густо растущие по обеим сторонам
дороги. Странно. Я ожидала увидеть совсем другую картину.
— Выходить? Я думала, вы меня до дома довезете.
— Девушка, вы не видите? Тут охрана.
— И что?
— В поселок нас на машине не пустят.
— Почему?
— Правила у них в Волчьем Логе такие, — неохотно буркнул
водитель, поглубже натягивая кепку.
— Дурацкие правила!
— Не знаю, не мной писаны.
Шофер щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и глубоко
затянулся.
— Нет, так не пойдет! Как это, на машине не пускать?
Я отмахнулась от поплывшего в мою сторону дыма, отстегнула
ремень и уверенно заявила:
— Сейчас поговорю и все решу.
Угу. Поговорила. Громила-охранник равнодушно выслушал мою
эмоциональную тираду, коротко ответил: “не положено!” и
скрылся в недрах КПП.
А я осталась стоять перед шлагбаумом. Не одна. С чемоданом,
корзинкой и двумя сумками.
Это водитель подсуетился. Выгрузил быстренько мои вещи и слинял.
Добрый человек, чтоб ему хорошо жилось!
— Эй!
Я попыталась привлечь внимание охранника громким криком и
улыбкой. Не, улыбка, конечно, так себе вышла. Мороз крепчал, и губы
никак не хотели растягиваться в дружелюбный оскал, но я
справилась.
— Что надо? — поинтересовался громила, разглядывая меня угрюмым
взглядом.
На всякий случай улыбнулась еще шире и ответила:
— Мне на Лиственную улицу нужно. У вас тут автобусы есть?
— Нет, — коротко отрезал охранник.
Его темные глаза нехорошо блеснули, и я невольно попятилась.
Правда, тут же вспомнила, что отступать мне некуда, да и не
привыкла, поэтому сделала шаг вперед и мило попросила:
— Но вы ведь не откажетесь мне помочь?
Так, теперь еще пару взмахов ресничками — и дело сделано.
Мужчина неохотно кивнул и нажал на пульт. Шлагбаум медленно
пополз вверх.
— Прямо и направо, — пробасил громила.
— Что? — переспросила я.
Верить в происходящее не хотелось.
— Лиственная улица, — пояснил охранник. — Прямо по главной, на
перекрестке — направо.
— Но...
Я растерянно посмотрела на чемодан, перевела взгляд на сумки и
обреченно вздохнула.
— Я могу вызвать от вас такси?
— У нас нет такси.
— Ну хоть что-нибудь! Лошадь, телега... Что-то же у вас в
деревне есть?
— У нас не деревня.
— Да какая разница? По дорогам у вас кто-нибудь ездит?
— Прямо и направо, — невозмутимо повторил охранник и скрылся в
своей комфортабельной будке, а я осталась. С чемоданом. И с
сумками. И с начинающим замерзать носом.
— Ну и ладно, — скорчила рожицу закрывшейся двери. — Сама
справлюсь.
Правда, через полчаса от этой уверенности почти ничего не
осталось. Улица тянулась, перекрестка так и не было, рук я почти не
чувствовала, а сумки, оттягивающие плечи, становились все тяжелее.
И ведь ни одного прохожего, даже самого завалященького! Жители
поселка будто вымерли!
С каждым шагом я была все ближе к тому, чтобы проклясть
двоюродного дядюшку, оставившего мне домик в этой элитной
тмутаракани. Нет, это вчера я радовалась, что стала обладателем
ценной недвижимости. Еще бы! Пять лет мыкаться по съемным квартирам
и вдруг узнать, что какой-то неизвестный родственник оставил мне
дом в ста километрах от столицы. Ну и что, что название поселка с
трудом удалось найти на карте? Главное, что я смогу уехать из
своего клоповника и зажить нормальной оседлой жизнью. Ну это я так
думала до того, как оказалась на бесконечной пустынной улице со
всеми своими вещами.
