Воплоэны. Одно сердце для двоих

Андрей Буторин

Одно сердце для двоих
 

Аннотация

Прямо из гримерки родного театра меня утащили в другой мир, чтобы сделать кандидаткой в невесты… даже не короля, а всего лишь того, кто мечтает им стать. Что ж, сыграю эту роль, устрою такой спектакль, что всем тошно сделается! Правда, жених уж больно хорош, как бы и впрямь не влюбиться. Ох, а тут еще этот, на белом коне!.. Злющий, у меня аж колени трясутся. Или они от иного трясутся? Вот тебе и спектакль – «Третий лишний». Как бы только узнать, кто же именно?

Глава 1

– Любовь мое пронзила сердце… Но сердце у меня одно – пронзенное, оно любить не сможет!.. И жить я больше не смогу…

Я высказала эти слова со всей искренностью, на которую была способна. А способности у меня точно имелись – иначе не давали бы главные роли. И пусть театр провинциальный, зато один на всю область. Режиссер у нас правда… хм-м… Нет, он хороший и даже талантливый, но его порой заносит – начинает считать себя гением. Ставил бы известные пьесы, ту же проверенную годами классику, так ему, видите ли, сам Шекспир тесен. Недаром фамилия у режиссера Широков. Вот и теперь мы играли спектакль «Пронзенное сердце» по написанной лично им пьесе.

Что мне в этом «Сердце» нравилось – декорации и костюмы. Время действия – век семнадцатый-восемнадцатый, поэтому на заднике красовалось золотисто-белое здание, похожее на дворец в Павловске – с него, наверное, и срисовывали; а на актерах – на нас, в смысле – бархатные плащи, фраки, сюртуки, мундиры из темно-зеленого сукна, брюки с лампасами, бриджи до колен, треугольные шляпы, ботфорты… Это на мужчинах. А на женщинах – шикарные платья с длинными откидными рукавами и шлейфами, в руках веера, на головах диадемы из шелка, расшитые золотыми и серебряными нитями, усыпанные блестяшками, призванными изображать бриллианты.

Мою голову украшала лишь ниточка жемчуга, превосходно подчеркивающая красоту шелковистых черных волос, спадающих волнами ниже плеч на ворот светло-синего платья, разрез которого, идущий к низу от талии, открывал атласную юбку белого цвета. Украшало платье и золотое шитье, как без этого! Красавишна, в общем. Королевишна! Хотя играла все-таки не царевну-королевну, а княжну Анели́ – это Широков придумал, изначально ведь роль писал под меня. А раз уж я в миру Анна – вот тебе и для сцены имя созвучное.

У меня вообще имя с фамилией почти классические – Анна Куренина. Или обкуриться, или под поезд кинуться. Но я не из таких. Меня трудности только сильнее делают, сказывается детдомовская закалка. Совсем крохой меня подбросили к дому малютки – в корзинке, прям как в книжках. Курениной же я стала не потому, что лежала в этой корзине с папиросой во рту, а по фамилии нянечки, которая меня нашла. Имя же я сама сказала. Ну, как сказала… В полгода, или сколько мне там было, особо не наговоришь, но как потом рассказывали, я так плакала, короткими придыханиями: «Ан… ан… ан… а-аан!»

После дома малютки – детдом, где мои театральные задатки, кстати, отметили – лишь только какая проверка нагрянет, так меня сразу на сцену, гостей развлекать. И все оставались довольными. Не раз от этих проверяющих слышала: «Этой бы девочке в театральный, да только…» В общем, это «только» за каким-то лешим привело меня в технический колледж, после которого, правда, ни дня по специальности не отработала, потому что играла в студенческой кавээновской команде, и где-то как-то умудрилась попасть на глаза Широкову. Он сграбастал меня с клубной сцены чуть ли не во время выступления и перетащил на сцену театральную. Еще и на актерские курсы отправил. Спасибо ему, в общем. Говорю же, хороший дядька, хоть его и заносит. С другой стороны, не заносило бы – может, мы его и знать не знали, покорял бы столичные сцены. Все что ни делается – к лучшему, правильно говорят.