29 июня 1941 год, Берлин
Начавшись 22 июня, вот уже восьмой день шла самая кровопролитная война в истории…
Что это самая ужасная трагедия человечества и народа СССР, пока… кроме меня… ещё никто не знал и представить себе не мог.
Я, спецпосланник НКИД СССР Козырев Сергей Владленович, волей высших сил, имел дар предвидеть события и всеми силами старался предотвратить эту страшную войну. Но у меня ничего не вышло… И сейчас я оказался в самом логове врага – в столице Третьего рейха.
Будучи, как и все наши, запертым в советском полпредстве, мне всё же удалось подкупить эсэсовца Хейнемана и он в очередной раз помог мне выбраться на волю…
И я снова тайно встретился с временным поверенным в делах САСШ в Третьем рейхе Леландом Беррнадом Моррисом.
Он меня порадовал тем известием, что на Германию и её союзников оказывается нажим всеми нейтральными странами в деле обмена советских граждан, оказавшихся на территории Рейха и оккупированных стран, на немцев, что были в это время в СССР по формуле «всех на всех».
После встречи с американцем, я прибыл в условленное время и место, где меня и ждал эсэсовец.
После дежурных шуток насчёт моей «девушки», Хейнеман предложил провести оставшееся время воскресного дня вместе. Я охотно согласился, так как рассчитывал на помощь эсэсовца и в будущем.
Времени было у нас много, и мы решили выехать на кольцевую автостраду. Остановились в лесу и, немного погуляв, вернулись в город, ведя всё время непринуждённую беседу.
Хейнеман предложил куда-нибудь зайти перекусить. Остановив машину у ресторана на углу Курфюрстендам, напротив Гедехнискирхе, мы прошли в просторный зал сквозь блестящие вращающиеся двери и стали подбирать подходящий столик. Вдруг раздался возглас:
– Эй, Хейнеман! Иди сюда.
За большим столом сидело шестеро офицеров-эсэсовцев. Стол был уставлен пивными кружками.
Видимо, компания сидела долго, так как на краю стола возвышалась целая стопка картонных кружочков, которые подставляют под кружки и по которым официант в конце трапезы подсчитывает количество выпитого пива. Несомненно, эта компания хорошо знала Хейнемана.
Эсэсовцы махали ему, приглашая за их столик.
– Что же делать? Не очень-то будет приятно, если обнаружится, что вместе с Хейнеманом по Берлину разгуливает интернированный советский гражданин, – пронеслось у меня в голове.
Но тут я услышал торопливый шепот Хейнемана:
– Я вас представлю как родственника жены из Мюнхена. Вы работаете на военном заводе и потому не распространяетесь о делах. Вас зовут Курт Хюскер. Будьте осторожны. Пойдемте…
Я согласно кивнул.
Мы подошли к столику, где эсэсовцы – кто поднявшись во весь рост, а кто только едва привстав со стула – приветствовали нас возгласами «Хайль Гитлер!»
Хейнеман ответил им зычным голосом, а я пробормотал невнятно.
После того как Хейнеман представил меня, мы расселись и заказали всем по кружке пива.
Разговор шел, конечно, о военных действиях на советско-германском фронте, о ночных налетах на Берлин, которые возобновила английская авиация. Эсэсовцы говорили об ожесточенных боях на советско-германском фронте, о сопротивлении, оказываемом советскими войсками, таком ожесточенном, какого немцы еще ни разу не встречали за всю войну.
Я не сомневался, что моё знание языка, закрепленное за время учёбы и работы в Германии, меня не подведет и был благодарен Хейнеману за его выдумку насчет военного завода в Мюнхене. Это давало мне повод больше отмалчиваться. Во всяком случае, никто из эсэсовцев не заподозрил, что я не тот, за кого себя выдаю.
Один из эсэсовцев произнес короткую речь во славу Великогермании, фюрера и немецкого оружия, закончив ее словами:
– За победу…
Все встали.
