До финишной ленточки оставались еще
два круга, но у меня от непривычного напряжения уже ныло всё тело и
кружилась голова. На секунду даже появилась мысль бросить всё,
сдаться, сойти с дистанции – жили же мы без этого кубка как-то
раньше, – но я быстро ее прогнала. Дело было вовсе не в кубке.
Вернее, не только в кубке.
Большие Анзорские скачки каждый год
становились событием, приковывавшим внимание всей Эрландии. Сюда, в
Анзор, съезжались аристократы со всей страны. Лучшие конные заводы
целых двенадцать месяцев готовились именно к этой гонке. Победить в
присутствии его величества и получить главный приз из рук его брата
было особенно почетно.
При мысли о герцоге Анзорском у меня
предательски екнуло сердце. Ну, что за глупости? Я должна выбросить
его из головы. Он уже сделал свой выбор и скоро осчастливит своим
предложением другую, более достойную этого девушку.
Нет, я сражаюсь сейчас не за кубок,
а за то, что к нему прилагается. Тридцать тысяч лорелей!
Баснословная сумма! И контракт на поставку лошадей для королевских
конюшен. За это стоило побороться.
Я стиснула зубы и еще ниже
пригнулась к шее лошади. Давай, давай, моя хорошая, не подведи!
Мы шли в основной группе – на этой
стадии гонки было глупо вырываться вперед, хотя пара таких
смельчаков уже рискнула. Но их быстро нагнали остальные, а этот
безрассудный рывок непременно скажется на их финише. Нет, было еще
слишком рано показывать, на что способна моя лошадь.
Жокей барона Джексона (только у него
такие ядовито-желтые цвета в одежде) начал свой маневр как раз
тогда, когда я задумалась. Он оказался в опасной близости, и я
увидела, как сверкнула шпора на его сапоге – лучи металлической
звездочки были наточены слишком остро, а ось, на которой эта
звездочка держалась, была отклонена во внешнюю сторону – к
сопернику. И этим соперником была я.
Использовать шпоры на Анзорских
скачках было строжайше запрещено, и жокеев перед заездом
досматривали. Должно быть, барон использовал специальную магию,
работавшую именно с такими механизмами. Но магия на скачках тоже
недопустима! За ее применение – немедленная дисквалификация.
Я послала лошадь чуть влево,
стараясь избежать соприкосновения, но тот малец разгадал мой маневр
и придвинулся еще ближе. Я почти физически ощутила ту боль, что
почувствует моя красавица, если шпора хотя бы вскользь коснется ее
бока, и вздрогнула.
Мы как раз проезжали мимо дальних
трибун, и взгляд выхватил из толпы самых близких мне людей –
Нэйтан, кажется, плакал, а лицо его сестры было белее кружевного
платья, которое она выбрала для посещения Анзора. Неужели,
волнуется? Хотя, конечно, не за меня. Слишком многое для нашего
поместья сейчас стоит на кону.
Нет, я не чувствовала разочарования.
Да, дети не приняли меня, не сочли ровней, не полюбили. Но я всё
равно буду биться за них, чего бы мне это ни стоило.
Когда серебристая шпора оказалась
совсем рядом, я дернула ногой, не давая острым краям звезды
коснуться моей лошади. Понадеялась, что кожа сапога выдержит. Но
она не выдержала, и от резкой боли у меня помутилось в голове. Я
вскрикнула, и тут же над трибуной пронесся голос Шарлотты:
– Осторожней, … мама!
Мама??? Она впервые назвала меня
так, и я сначала подумала, что ослышалась. А потом почувствовала
такой восторг, что готова была свернуть горы.
Мерзкий коротышка в желтой одежде
попытался повторить свой маневр, но я чуть подстегнула свою лошадь,
и его шпора на сей раз коснулась совсем другого коня – того, что
шел за нами. Кто-то страшно закричал, я попыталась обернуться и
почувствовала, как завязка на кепи лопнула, и я осталась с
непокрытой головой.
Тщательно спрятанные ранее под кепи
длинные светлые волосы рассыпались по плечам, взвились на ветру. По
ипподрому пронесся гул, а лица оказавшихся рядом жокеев изумленно
вытянулись.
