Тишина в квартире была густой, тягучей, словно мед, застывший на дне забытой банки. Она не была мирной; она была звенящей, натянутой, как струна, готовая лопнуть от самого незначительного звука. И звуки доносились. Из-за стены.
Антон отложил книгу, которую уже полчаса безуспешно пытался читать, и прислушался. Не то чтобы скрип, не то чтобы стук. Что-то среднее – короткий, отрывистый звук, будто по деревянной поверхности один раз ударили чем-то тяжелым и металлическим. Молотком? Топором?
Он сглотнул. Сухо. Горло пересохло от долгого сидения в неподвижности. Взгляд сам по себе потянулся к окну, за которым ранние осенние сумерки уже окрашивали небо в сиреневый цвет. Напротив, в таком же панельном девятиэтажном доме-коробке, зажигались окна – желтые, уютные квадраты чужой жизни. Его же собственная двухкомнатная квартира тонула в полумраке. Он не включал свет, предпочитая сливаться с темнотой. Так было удобнее наблюдать.
Объект наблюдения находился за восточной стеной гостиной. Там, в идентичной его собственной квартире, неделю назад поселился новый сосед. Артем.
Антон встал с кресла, стараясь не скрипнуть паркетом, и бесшумно, как тень, пересек комнату. Он остановился у стены, приложив ладонь к прохладным обоям. Раньше здесь висела большая картина – абстрактный пейзаж в раме, оставившая после себя бледное, незапыленное пятно. Он убрал ее неделю назад, в день, когда Артем заселился. Стенка теперь была чистой, голой, идеальным экраном для проекции его страхов.
Вот опять. Еще один удар. Приглушенный, но отчетливый.
«Ремонт», – мысленно произнес Антон заклинание, которое повторял себе уже который день. – «У всех бывает ремонт. Вешает полку. Прибивает гвоздь».
Но ремонт не был хаотичным и шумным, каким он обычно бывает. Он был точечным, методичным. Ни дрели, ни перфоратора, ни грохота мебели. Только эти странные, отрывистые звуки, всегда после семи вечера, всегда поодиночке, с долгими паузами между ними. Как будто кто-то не строил, а разбирал. Или заколачивал.
Антон отошел от стены и подошел к окну. Его квартира находилась на последнем этаже, и из гостиного окна открывался вид на подъезд и часть двора. Он ждал. Он знал расписание. Как часы, в семь сорок пять, Артем выходил из подъезда. Не для того чтобы курить или вынести мусор. Он выходил, делал один круг вокруг детской площадки, почти всегда с одинаковым, размеренным шагом, и возвращался обратно. Вечерний моцион. Ничего подозрительного. Если не считать, что прогулка длилась ровно десять минут и выглядела скорее как ритуал, чем как удовольствие.
Идея, червь, поселившийся в его мозгу, появилась три дня назад. Прямо перед тем, как Артем должен был появиться внизу, Антон включил телевизор. Местный новостной канал. Он переключал каналы, не особо интересуясь содержанием, как вдруг его взгляд зацепился за знакомое лицо на экране. Худое, с правильными, но какими-то безжизненными чертами, высокий лоб, темные волосы, зачесанные назад. Диктор говорил о чем-то серьезном, голос был напряженным.
«…полиция продолжает поиски маньяка, получившего прозвище «Собиратель». На счету преступника, по неподтвержденным данным, уже три убийства. Жертвами становились одинокие люди, проживающие в спальных районах. Особенность преступника – он не оставляет следов насилия в привычном понимании. Смерть наступала в результате удушья, а на теле жертв обнаруживались… странные артефакты. В последнем случае это была старинная серебряная ложка, зажатая в руке покойного».
Камера показала графическое изображение – составной фоторобот. И Антон замер. Сходство было поразительным. Не стопроцентным, конечно, фотороботы редко бывают идеальными. Но общий абрис лица, разрез глаз, форма подбородка… Это был он. Его новый сосед. Артем.
