– Это еще что за хрень?
Вздрагиваю.
У меня завязаны глаза, и я могу
только слышать. Этот молодой мужской голос с хрипотцой мне не
знаком.
От ужаса и безысходности все внутри
сжимается. Кажется, сейчас сердце стиснет так сильно, что оно не
выдержит и лопнет.
Повязка давит на глаза, и под веками
скопились непролитые слезы. Они понемногу сочатся сквозь ресницы и
жгут воспаленную кожу, прокладывая дорожку к дрожащему
подбородку.
Где-то в глубине души я до сих пор
не могу поверить, что это происходит со мной.
– Это не хрень, – отвечает ему
кто-то. – Это первокурсница.
– Сочная, – мерзко гогочет третий. –
На танцполе гнулась, что надо.
Чья-то рука гладит плечо, заставляя
меня содрогаться.
Я уже даже не пытаюсь мычать.
Пыталась, но с заклеенным ртом начинаю задыхаться.
– И зачем она мне? – с ленцой
интересуется тот, кому меня показывают.
– Это наш подарок, извинения за
сорванную охоту.
Злой смешок говорит о том, что
извинения принимать не спешат. На той стороне кто-то явно не в
духе, и мне это ничего хорошего не обещает. Я молюсь изо всех сил,
чтобы выйти из этого кошмара живой и чтобы не пришлось сильно
мучиться.
Их трое. Трое! А может, и больше, я
же не вижу. У меня нет шансов сбежать…
И они смогут со мной сделать все,
что захотят.
– То есть, я правильно понимаю: вы
пытаетесь замять свою лажу тем, что справились с сопливой
девчонкой? – тянет хрипловатый баритон, и у меня мурашки бегут от
его тона. – Охуенный подвиг! Да вы, блядь, герои!
– Ты чего, Дикий? – шипит тот, что
отвешивал мне сомнительный комплимент и лапал неприкрытую топом
кожу на плече.
Дикий?
Я хватаюсь за соломинку.
Звучит как-то знакомо… Лихорадочно
пытаюсь вспомнить, при каких обстоятельствах я слышала это
прозвище… Но из-за паники не могу собраться с мыслями. Ничего не
припоминается.
Только леденящий страх разъедает
душу, лишая меня воли. В голове то пусто, то всплывают ужасные
картины, навеянные полицейской хроникой.
Сходила на первую университетскую
вечеринку… Не тусовщица, вот и нечего было начинать!
Так горько становится. Я ведь и не
жила еще толком, только поступила, и теперь не представляю,
наступит ли для меня новый день.
– Ты, блядь, ебанулся? –
обрушивается на него этот Дикий, скидывая маску ленивого барства. –
Ты в курсе, что это называется похищением? Ты нахрена мне притащил
эту писюху? Тюрьму понюхать охота? Это без меня, гандоны!
Сердце, воспрявшее в робкой надежде,
заходится в заполошном стуке, вскрывая мне грудную клетку.
Этот парень не хочет пачкать руки,
может, он не такой? Сам же говорит, что я ему не нужна…
Но непохоже, что он стремится
облегчить мою участь.
– Как только я сниму повязку, она
меня увидит и потом первым делом побежит к ментам. Вы меня
подставить решили? Нахуй такие подарки!
– Да не побежит, – нерешительно
отвечает один из двоих похитителей, его голос я запомню на всю
жизнь. – Они все из-под тебя, как шелковые. Правда, сначала воротят
нос от пацанов попроще, но потом становятся покладистыми. Ко
второму курсу ее уже все попробуют.
Бросая в озноб, всепоглощающий
животный ужас захлестывает меня.
А если они решат, что нет
потерпевшей – нет проблем?
– Да? А если все-таки побежит? – с
ядовитой издевкой переспрашивает Дикий. –Долбоебы, если она –
первокурсница, то, скорее всего несовершеннолетняя.
Меня мутит от страха.
Колени подгибаются, но один из тех
двоих, что притащили меня сюда, больно вцепившись, держит меня за
плечи.
– Она паспорт на баре показывала,
когда брала выпивку, так что все путем.
– И что? Нахер она мне нужна? С чего
ты решил, что у меня проблемы с девками? У меня энтузиасток
дохрена. Зачем мне эта зареванная овца? Если она из универа, то у
нее сто пудов есть кому пожаловаться. И вам пизда.
