Восстановление семейной реликвии – дело непростое.
Сначала шпалеру со всем тщанием и аккуратностью необходимо снять
со стены и расстелить на предварительно тщательно отмытом и
полностью просушенном полу.
– После того – Элия, не крутись и запоминай, что я тебе говорю!
– следует едва влажной холстиной, мягко прикладывая её к
поверхности ковра, собрать скопившуюся пыль. – Мать каждый пункт
отчитывала как натвердо заученную молитву.
– Матушка, я всё-всё помню, – заверила девушка и, набрав в грудь
воздуха, затараторила: – Для сбора пыли следует брать правильную
ткань. Она не должна быть новой и грубой, дабы не повредить
старинные нити, но и излишне ветхой быть не должна, чтобы не
остались на святыне рода чужеродные частички.
Сказав это, страдалица взглянула на мать, ожидая одобрения. Та,
хоть и хмуро, но кивнула – да, верно, и, словно не поверив тому,
что дочь помнит наставление, продолжила:
– Только после того, как шпалера просохнет, можно начинать
осмотр и ремонт повреждённых участков.
«О-о-о-о!» – мысленно простонала
Элия и хотела было закатить глаза к потемневшему от времени
потолку, но перечить матери не посмела. Единственное, что позволила
себе, – недовольно вздохнуть, да и то постаралась сделать
незаметно, когда вдевала в иглу новую нить.
Матушка происходила из древнего рода
горных воителей, а у них вся жизнь по регламенту, уставу и
предписанию. И в службе ратной, и в семье. Сказано, что речь
старшего ни словом, ни вздохом перебить нельзя, – тому и следуй.
Понятное дело, не пошлёт, как провинившегося новобранца на конюшню
под плеть, но день, а то и декаду, испортить сможет. Отправит, к
примеру, как в прошлый раз, с работницами траву по склонам серпом
косить или на кухню крупы перебирать, а то и вовсе с новорожденными
драками нянчиться.
Вспомнив о драках, девушка едва
удержалась, чтобы плечами не передёрнуть. Послал же Небесный
Наставник напасть на их род! И отчего старшие их благом считают?
Неужто не видят, что уже стали рабами тварей мерзких?
Словно подтверждая эти мысли, в
открытое окно ворвался жуткий, оглушающий рык, переходящий в
вой.
– Всё, не могу больше! – Элия
решительно воткнула иглу в угол ковра, лежащего на коленях. –
Матушка, я больше не в силах это терпеть. Умоляю, позволь мне
уехать… Да хоть к сестрице Лизии погостить.
– Лизии сейчас не до тебя – третьи
роды за пять лет не шутка. Хоть молодая и здоровьем крепкая, но
гости ей сейчас в доме ни к чему. И дорогой охранять тебя некому –
заняты все. Потерпи, дочь, недолго осталось, – взглянув на окно,
ответила чеза Далия.
Брачные игры драков тихими не
назовёшь. Но предложить самцу и его избраннице найти другое место
для спаривания нельзя. Никто не знает, как они могут отреагировать.
Вдруг оскорбятся, обидятся и разорвут многовековую дружбу одним
днём. И это тогда, когда…
С улицы вновь раздался торжествующий
вопль Дара-драка, самого крупного из всей стаи, обитающей в
ближайших горах. Отчего он выбрал местом для своих любовных игрищ
двор замка, никто сказать не может. Добро хоть другие самцы на
место, избранное вождём, не претендуют и уводят своих подруг кто в
пещеры, укрытые в горах, кто на цветущие пастбища плоскогорий, иные
и вовсе улетают на пустынные морские берега. Случается такое
нечасто. Приблизительно раз в десять-пятнадцать лет сотрясаются
стены крепости от мощного рыка.
Драки долгоживущие.
Продолжительность их жизни колеблется от двухсот пятидесяти до
четырёхсот лет. Потому откладывать яйца ежегодно потребности нет.
Но когда наступает пора, то всё живое в округе попадает под влияние
страсти, исходящей от влюблённой пары. Не спрятаться от этого, не
скрыться. Уехать разве, как того дочь хочет, но уже поздно.
