– Лечитесь, Владлен Филиппович,
поправляйтесь. И не забудьте, что у вас в следующую среду запись к
кардиологу, – я с трудом пробиралась между книжных шкафов, которыми
была заставлена и без того узкая прихожая. – Давление
контролируйте. И если вдруг хуже станет – вызывайте скорую, не
тяните.
– Я лучше вам позвоню, Виктория
Игоревна, можно? – старик улыбнулся, не заискивающе, как
большинство пациентов, а спокойно и доброжелательно.
Владлен Филиппович сам по себе был
очень приятным в общении человеком, интеллигентным, сдержанным на
эмоции. Профессор и бывший преподаватель МГУ, вдовец. Он никогда не
позволял себе грубого слова или раздраженного взгляда и непременно
в каждое мое посещение угощал меня конфетами или печеньем. Вот и
сегодня я уходила не с пустыми руками, а с шоколадным батончиком,
который мне мой гостеприимный пациент вручил почти насильно.
Впрочем, отказывалась я не особо, скорее, ради приличия: к концу
рабочего дня желудок разбушевался и нагло требовал в него
чего-нибудь забросить.
– Можно, – я со вздохом улыбнулась, –
только, боюсь, если что серьезное, мало чем смогу помочь, по
телефону-то...
– Вы одним своим голосом уже
помогаете, он у вас целительный какой-то, – польстил Владлен
Филиппович.
Да-да, а еще у меня глаза
голубые-голубые, как весеннее небо, дарующее надежду. Это еще тоже
один из любимых комплиментов Владлена Филиппович. Он вообще мастер
красиво говорить, прямо верить хочется. Уверена, в свои лучшие годы
профессор был тем еще дамским угодником и сердцеедом. У него у
самого вон, несмотря на восемь десятков лет за спиной, взгляд
ясный, умный, с веселыми искорками.
– Поправляйтесь, – пожелала я ему еще
раз и наконец выскользнула за дверь.
Пока ждала лифт, быстро разорвала
обертку батончика и с наслаждением вонзила зубы в шоколад. М-м-м,
молочный, с орешками и вафелькой... К нему б сейчас еще кофейку.
Но, увы, до счастливого момента, когда смогу выпить чего-нибудь
горяченького, мне еще как минимум час.
Выходя из подъезда, я едва не
поскользнулась на снежной каше. Потом заметила, что не сняла бахилы
и чертыхнулась. Теперь придется выкидывать, а так бы еще сэкономила
на парочку обходов. Представляю, как будет ворчать Семеновна,
выдавая мне новую партию, и обвинять в разбазаривании бюджетных
средств. А то, что бахилы – вещь одноразовая, ее никак не
волновало. И все потому, что с нового года наша поликлиника решила
стать «образцово-показательной» и модернизировать так называемый
сервис. Теперь у нас электронная очередь, бесплатный вай-фай для
пациентов, а также бахилы, которые терапевты обязаны надевать на
обходах. Вот только одно «но»: расходовать мы их должны предельно
экономно.
Я стянула с себя намокшие бахилы и
зашвырнула их в урну. Так, теперь надо уточнить адрес следующего
пациента. Последнего на сегодня, ура! Я достала папку, где вместе с
рецептами и прочими бумагами лежал список вызовов. О, соседний
подъезд! Хоть тут повезло!
Внезапный сильный толчок в бок
развернул меня на девяносто градусов и заставил выронить папку.
Бумаги веером разлетелись по мокрому асфальту.
– Простите, – буркнул мальчонка с
огромным рюкзаком, который и стал виновником нашего
столкновения.
– Аккуратней надо! – с досадой
воскликнула я и бросилась собирать бумаги.
Мальчик виновато опустил глаза и
пулей заскочил в подъезд. А ведь мог бы и помочь!
Список... Ведомость... Рецепты...
Главное, собрать все рецепты, они ведь пропечатаны...
– Возьмите... – раздался откуда-то
сверху тихий баритон.
Сперва я увидела перед собой
начищенные мужские туфли из гладкой черной кожи. Затем темно-серые
брюки... Черное кашемировое пальто... И, наконец, протянутую ко мне
руку с несколькими моими рецептами. Пальцы, которые их держали,
были длинными и по-мужски красивыми, а ногти, что редкость для
мужчины, ухоженными. Взгляд еще успел выхватить золотой браслет
часов, обрамляющий запястье, прежде чем баритон вновь
поинтересовался:
