Когда-то, совсем недавно, у меня было все.
Дом наш, стоящий на берегах Теплых Озер, был самым богатым и
красивым в округе. Белоснежные стены его утопали в зелени, солнце
играло бликами на смальтовых мозаичных полах веранды. Дом и сейчас
стоит там, над тихой водой, почти скрытый зеленью от чужих глаз, он
все так же красив и богат, но, в отличие от былых времен, тих и
печален. Не слышно в нем больше смеха, некому встречать гостей, не
гремят в нем балы, не празднуют с размахом дней рождения и
магический салют больше не взлетает алым драконом над крышей в
черное звездное небо. Вот и я сегодня покидаю его... Кто знает,
быть может, навсегда?
Повозка, больше похожая на огромную деревянную коробку, обитую
железом, на ларец, в котором надлежало хранить тайны и старые
письма из прошлого, медленно вползла на пригорок, и я, выглядывая
из крохотного оконца, в последний раз увидела свой дом и, как мне
показалось, фигуру отца, стоящего на пороге и провожающего меня.
Слезы навернулись на мои глаза, но я упрямо стиснула зубы, поспешно
оконце закрыла и уселась поудобнее, переводя дух, прогоняя тень
посетившей меня боли и печали.
Я вернусь, я обязательно вернусь, отец! И только с победой!
***
Отец мой потомственный могущественный маг. В его крови столько
магической силы, что он мог щедро ею делиться со всеми своими
детьми, и мы - двое братьев и я, единственная девочка в роду, -
родились одаренными. Такими же сильными, как он. Это и сгубило нас,
магов по рождению, Чистокровных, Одаренных... сколько еще лестных
имен, щедро приправленных ядовитой завистью, давали нам и подобным
нам семьям, обладающим магией, эти выскочки, эти жалкие подобия
потомственных колдунов - техномаги?
Одним темным богам и демонам было известно, как и кто из людей,
лишенный магического дара, позавидовавший таланту магорожденного,
выдумал, как обмануть природу и приручить неживое, да только они
появились - Повелители Металлов, Камней, Песка. Магии в них ни было
ни на грош, ни капли, ни единой золотой искры, но в крови их что-то
было, какая-то странная, страшная и противная природе выдумка. И по
единому взмаху руки их любое неживое покорялось им, земля, металл,
камни - все рвалось, изгибалось, крошилось, принимая ту форму, что
велел техномаг. Как костыли для немощного калеки, камни помогали
техномагам принимать анимагичекую форму, окружая живое тело,
облепляя всю его поверхность и придавая человеку вид каменного льва
или дракона. Неживые, неповоротливые, уродливые, гулко стучащие
истуканы...
Сначала над ними смеялись, глядя, как ковыляют первые, неуклюжие
детища техномагов - големы и составленные из грубо отлитых
металлических кирпичиков великаны. Но время шло, техномаги
шлифовали свое искусство и вместе с их умением шлифовались и
камешки, из которых они собирали свои костыли, помогающие им
двигаться в мире магии. Теперь это были не кое-как собранные и
подогнанные кирпичи и случайно подобранные булыжники - это были
тончайшие, словно крылья бабочек, многочисленные пластинки из
обсидиана, титана, драгоценных камней. Они могли в равной степени
сложиться в причудливый и изящный узор перьев птицы, выложить
рисунок чешуи дракона и защитить тело своего хозяина великолепной
искусной броней, такой же прочной, как монолитный кусок обсидиана,
и такой же гибкой, как вторая кожа. Тонко позванивая, летели,
стлались по ветру за плечами своих владельцев долгие плащи из этих
пластинок, и маги отводили взгляд от тех, кого еще вчера не считали
ровней себе, и кому сегодня вынуждены были кланяться.
Тот, кто упорен и смел, у кого достаточно терпения и желания,
тоже мог... мог выучиться техномагии, но, говорят, это страшный и
трудный путь. Техномагия - дорогое искусство, ему может выучиться
любой, но нужно много золота, чтобы купить и создать себе
техноброню. И тот, кто раньше мог похвастаться всего лишь крупным
счетом в банке, любой зажиточный купец, ранее знающий свое место и
не сующийся в высшее магическое общество, сейчас мог собрать
достаточное количество золота и отослать своего сына или дочь в
академию, где за закрытыми дверями, в тайне от всего мира,
техномаги влили бы ему в кровь свою заразу, свою противную природе
скверну. И он, новый адепт неживого искусства, смеясь, глядя
восторженными глазами на играющие под его пассами пластинки
металла, собрал бы свою первую техномагическую перчатку...
