Глава 1. Искусство.
У всего на свете есть свой аромат.
Светлая улыбка ребенка словно благоухает молоком и ванилью.
Первая любовь – будто глинтвейн с шоколадом на закуску, свежо,
остро и сладко. Боль жалит сильнее крапивы. Любимое дело несет
живительный аромат мяты, лимона и розмарина, вера – ладана, сандала
и мирры…
Мое утро источает запах кофе и нетронутой, ранней свежести,
тающей в лучах солнца.
Я проснулась на рассвете. В этом не было ничего необычного –
привычка вставать чуть свет осталась у меня с детства.
Взглянув на безмятежно почивающего рядом мужа, я вздохнула.
Отучить его от храпа не удалось, и в итоге любая совместная ночь
превращалась в пытку. Рулады то утихали, позволяя задремать, то
оглушали... Сколько раз я просила Ингольва дать мне выспаться!
Разумеется, у нас имелись отдельные спальни, но, выпив, он
непременно являлся ко мне. И храпел от души, норовя к тому же
заграбастать меня и притянуть поближе. От его дыхания короткие
волоски на шее становились дыбом, и пробирала невольная дрожь. Как
тут спать?!
К тому же от Ингольва разило перегаром. За ночь я успела немного
притерпеться, но теперь снова поморщилась. К зловонию примешивались
нотки мяты – слабая попытка заглушить запах. Надо думать, это было
своеобразное проявление заботы о моем чутком обонянии.
Я окинула взглядом спальню. В комнате было уже достаточно
светло, несмотря на ранний час. Она как никогда напоминала сундучок
с безделушками: резные деревянные панели, гора разноцветных
подушек, массивные дубовые балки, свод крыши над головой, словно
крышка. В изголовье висела странная поделка – изукрашенные рунами
выросты. По утверждению Палла, нашего садовника, это был
традиционный оберег его народности. Ингольв невзлюбил эту прелесть
с первого взгляда, углядев в ней намек на собственные «рога», так
что мне стоило больших усилий его успокоить.
Комната полукругом выдавалась вперед, к заливу, и за темными
окнами тихо шептало и сонно ворочалось море... Здесь в воздухе
всегда витали смолистые нотки дерева и солоноватые – воды.
Я осторожно выбралась из постели, игнорируя невнятный
протестующий возглас, и заботливо укутала спящего мужа одеялом,
хотя чувства мои в это утро были далеки от супружеской нежности. В
конце концов, это по его вине я не выспалась и с трудом сдерживала
зевоту!
Подойдя к шкафу, я провела пальцами по вырезанным на створках
оленям – это творение верного Палла всегда поднимало мне настроение
– достала теплый халат и на цыпочках вышла.
Прокравшись мимо спальни свекра (что за нелепость – устроиться
через стену от невестки, когда пустуют еще три спальни?!), я
тихонько спустилась на первый этаж, сварила кофе на спиртовке и
наконец с тихим вздохом уселась на подоконник, держа в руках
чашку.
Люблю этот ранний час, аромат кофе и тишину... Фыркнув, я едва
не расплескала напиток. На первых порах после замужества мне немало
пришлось вынести, чтобы отстоять эту маленькую традицию. Дескать,
порядочные жены не должны просыпаться так рано, оставляя
замерзающего супруга одного в постели, кофе – гадость несусветная,
к тому же дорогая, а привычка сидеть на подоконнике и вовсе не
вписывается в рамки приличий! Пришлось то улещивать супруга, то
безобразно скандалить, но домашняя война закончилась моей полной
победой. Правда, я не стала заставлять кухарку подниматься еще
раньше хозяйки, чтобы приготовить «ненавистный» кофе, и всегда
варила его сама.
С наслаждением вдохнув горьковатый аромат с нотками мускатного
ореха и имбиря, я сделала первый, самый вкусный глоток и задумчиво
уставилась на улицу. На втором этаже, в спальнях, окна выходили на
залив, и смотреть на суровую гладь воды было куда приятнее, чем
лицезреть серые камни построек, но была рада и этому унылому
зрелищу. В тихих вздохах волн залива слышалось блаженное урчание, а
снежинки, казалось, поднимались вверх от размеренного дыхания
мостовых...
