Мэй-Лин всегда знала, что горы хранят тайны. Но когда она впервые увидела чайный дом на склоне пика Яшмовый Дракон, окутанный вечерним туманом, она не подозревала, что станет частью одной из них.
Деревянное строение казалось древним – его черепичная крыша изогнулась под тяжестью веков, а резные драконы на карнизах стерлись от времени и ветра. Красные фонари покачивались под навесом, отбрасывая танцующие тени на каменные ступени, ведущие к входу. Но самым странным было то, что свет в окнах зажегся только сейчас, когда солнце коснулось горизонта.
Мэй-Лин поправила ремень тяжелого рюкзака и посмотрела на карту. По всем данным, здесь не должно было быть никаких построек – только заросшая тропа для опытных альпинистов. Она шла уже восемь часов, сбившись с маршрута после внезапного тумана, и этот чайный дом появился словно мираж.
– Возможно, местные жители, – пробормотала она себе под нос, хотя ближайшая деревня находилась в двух днях пути.
Каменные ступени оказались гладкими, отполированными тысячами ног. Мэй-Лин поднялась к двери из темного дерева, украшенной медными кольцами в виде свернувшихся драконов. Она подняла руку, чтобы постучать, но дверь сама отворилась с тихим скрипом.
Внутри пахло сандалом и чем-то еще – древним ароматом, который она не могла определить. Тонким, как дым, но насыщенным, словно воспоминание о давно забытом чае.
– Добро пожаловать, дитя гор.
Голос прозвучал мягко, без эха, хотя помещение казалось достаточно большим для реверберации. Мэй-Лин огляделась. Зал был освещен бумажными фонариками, отбрасывающими золотистый свет на деревянные столики и низкие подушки. Стены украшали свитки с каллиграфией, а в углу стояла старинная печь для нагрева воды.
– Извините, – сказала Мэй-Лин, снимая рюкзак. – Я заблудилась. Можно переночевать? Я заплачу.
– Здесь не берут деньги, – ответил голос, и только тогда Мэй-Лин увидела говорящего.
Мужчина сидел за дальним столиком, склонившись над чайным сервизом. Его одежда – шелковый халат глубокого синего цвета с вышитыми серебряными облаками – казалась дорогой, но старомодной. Длинные черные волосы были собраны в узел и закреплены нефритовой шпилькой. Когда он поднял голову, Мэй-Лин увидела лицо средних лет с умными глазами и тонкими чертами.
– Присаживайтесь, – он жестом указал на подушку напротив. – Ночь длинна, а компания редка.
Мэй-Лин колебалась. Что-то в этом месте казалось неправильным. Слишком тихо, слишком спокойно. Даже ветер за окнами стих.
– Как вас зовут? – спросила она, садясь на указанную подушку.
– Чжэн Вэйминг, – мужчина налил чай в две чашки. – Некогда служил чайным мастером при дворе династии Тан. А теперь – он помолчал, глядя в чашку, – теперь принимаю редких путников в этом доме.
Династия Тан закончилась более тысячи лет назад. Мэй-Лин хотела было возразить, но аромат чая достиг ее ноздрей, и все слова исчезли. Это был запах времени – листья, высушенные под древним солнцем, вода из горных родников, которые текли, когда мир был моложе.
– Попробуйте, – мастер Чжэн подвинул чашку к ней. – Это Железная Богиня Сострадания, собранная в год великой засухи.
Мэй-Лин взяла чашку. Фарфор был тонким, почти прозрачным, покрытым трещинками-паутинками. Чай имел золотистый цвет и согревал ладони даже сквозь керамику.
Первый глоток был откровением. Вкус развернулся на языке слоями – сначала легкая горечь, затем сладость, потом что-то неуловимое, напоминающее о рассветах над горными вершинами. Но больше всего поразили видения.
Мэй-Лин увидела императорский дворец с крышами, изогнутыми как крылья дракона. Сады с цветущими персиковыми деревьями. Мужчину в синем халате – молодого мастера Чжэна – стоящего перед императором с чашкой в руках. И затем тьма. Огонь. Крики.
