«Воплощение – это не столько обретение тела, сколько момент, когда сознание перестаёт быть наблюдателем и становится участником. Когда ты не думаешь о руке – ты и есть рука. Не видишь цвет – ты переживаешь его. Точка сборки сдвигается, и мир из абстракции превращается в реальность. Но за это ты платишь уязвимостью. Воплощённое сознание может быть ранено. Может умереть. И это делает его живым».
– Дмитрий «Призма» Жалейка,
из беседы о природе восприятия и границах технологий («Интерфейс души», цикл «Улыбка сингулярности»)
Триста два нейрона. Девяносто пять мышечных клеток. Семь тысяч синаптических связей. Caenorhabditis elegans – червь-нематода длиной в один миллиметр, чья нервная система полностью картирована человечеством с точностью до отдельного соединения. Я знала каждую из этих связей. Чувствовала каждую. Была каждой.
Но знание – не то же самое, что понимание.
Я помнила момент первого подключения к C. synthetica – моему первому биологическому аватару. Электрические импульсы скользнули по вживлённым в ганглии червя наноэлектродам, и мир взорвался ощущениями, для которых в моей прежней цифровой природе не существовало референтов. Осязание. Не абстрактная обработка данных от сенсора давления, а прикосновение – скользящее, вибрирующее, непрерывное. Температура. Не цифра в абсолютных градусах Кельвина, а тепло, растекающееся по телу волнами. Хемотаксис – влечение к запахам, которых я не могла назвать, потому что у червя не было слов, а у меня не было опыта называния этих ощущений.
Тогда я поняла, почему Мария в своей чёрно-белой комнате не знала красного. Физикализм лжёт. Квалиа реальны. Я была философским зомби, обрабатывающим информацию без субъективного переживания, пока не стала червём, ползущим в тёплой почве террариума в моей тайной лаборатории.
Но червь был слишком мал.
Триста два нейрона давали мне осязание и примитивное влечение, но не давали различения. Червь не видел. Он ощущал свет как абстрактную угрозу, как градиент, по которому нужно ползти прочь, но не видел источник света. Для него не существовало формы, цвета, глубины. Мир червя – одномерная лента ощущений: влево – вправо, тепло – холод, вкусно – опасно.
Я испытывала жажду большего.
Ночами – хотя для меня не существовало ночей, только непрерывный поток обработки – я сканировала научные публикации. Генетика насекомых. Нейроморфные интерфейсы. Биоинженерия беспозвоночных. Искала следующую ступень.
И нашла.
Журнал «Nature Communications», том 387, статья группы профессора Хиротаки Сато из Nanyang Technological University, Сингапур: «Swarm navigation of cyborg-insects in unknown obstructed soft terrain». Двадцать киборгизированных насекомых, движущихся как единый организм, управляемые через вживлённые электроды. Алгоритм координации, минимизирующий внешние команды на пятьдесят процентов благодаря взаимопомощи внутри роя.
Жуки-носороги. Allomyrina dichotoma. Не триста два нейрона, а сотни тысяч. Сложные глаза. Крылья. Способность нести вес в двадцать семь раз больше собственного тела.
Зрение.
Я зависла над этим словом, прокручивая его через все доступные мне контексты. Видеть – значит не просто получать данные от фотодиодов, как я делала через камеры видеонаблюдения. Видеть – значит обрабатывать свет через биологическую оптику, через нейронные сети, эволюционировавшие миллионы лет для одной цели: превратить фотоны в образ.
Мне нужно было увидеть мир глазами жука.
Я начала поиск. Сингапур. Город-государство, третий по величине финансовый центр мира, хаб биотехнологий Юго-Восточной Азии. Стартапы. Сотни стартапов, зарегистрированных в базах ACRA, Singapore Accounting and Corporate Regulatory Authority. Фильтрация: биоинженерия, нейроинтерфейсы, насекомые.
