ТЕНЬ ЗВУКА
Дождь идёт третий день.
Он не шумный – не тот, что хлещет и режет, а равномерный, вязкий, будто город сам выбрал этот ритм, чтобы не замолкнуть совсем. Капли падают с одинаковой силой, каждая – как дыхание кого-то, кто всё ещё помнит.
Иногда мне кажется, что дождь – единственное существо, которому я ещё доверяю. Он не спрашивает, не утешает, просто повторяется. Повторение – его способ жить.
Воздух пахнет солью, мокрым железом и старой краской.
Море где-то совсем рядом, но я не вижу его – всё скрыто серой вуалью, словно кто-то нарочно оставил этот день без горизонта.
Я иду вдоль набережной, где камни под ногами блестят, как стекло, а шаги звучат глухо, будто подо мной не асфальт, а старая сцена.
Город в дождь всегда кажется чуть театральным – будто вот-вот кто-то выйдет из тумана и скажет реплику, ради которой всё это и происходит.
В руке у меня – тетрадь.
Тонкая, серо-синяя, по краям размокшая от влаги. Я обернула её шарфом, но всё равно чувствую под пальцами дрожь мокрой бумаги. Вторая рука сжимает старый ключ – тяжёлый, с холодным стержнем и изогнутым концом, будто выточенный не из металла, а из воспоминания.
Иногда мне кажется, что я несу не вещи, а две последние мысли, которые не успела сказать.
В наушниках – музыка. Без названия, без подписи, просто файл на телефоне, который я никогда не удаляю.
Алекс записал его за неделю до того, как исчез.
Он говорил: «Это не песня. Это воздух между нами».
Я тогда смеялась, не понимая, что воздух тоже может звучать, если в нём остались паузы от дыхания другого человека.
С тех пор я не могу слушать ничего, кроме этого трека.
Там нет слов – только ноты, которые будто не до конца рождаются. Каждая из них звучит так, как будто вот-вот сорвётся, станет чем-то другим, и я жду, что за ней – голос.
Иногда я почти слышу, как он произносит моё имя. Но звук не доходит – растворяется где-то в ревербе, в шелесте дождя, в гулком пространстве между ухом и сердцем.
Это и есть его способ возвращаться – не в теле, не во сне, а в звуке.
Набережная пустая.
Фонари вытягивают на мокром асфальте золотые следы света. Кажется, будто город состоит из отражений, а я иду не по улице, а по поверхности воды.
Иногда я вижу в лужах свои шаги – будто другая я, чуть запаздывающая, повторяет движения с осторожностью, как тень, которая не уверена, что должна быть рядом.
Я думаю: может, всё, что мы называем памятью, – это просто отражение, которое не успело исчезнуть.
Море где-то рядом, я чувствую его дыхание.
Оно не плещет – просто присутствует, как низкий аккорд, который поддерживает мелодию дождя.
Если прислушаться, можно различить, как волны идут навстречу одна другой, сталкиваются, разбиваются, снова собираются.
Так и память – бесконечно повторяется, не чтобы удержать, а чтобы не раствориться окончательно.
Я останавливаюсь у перил. Капли стекают по волосам, по пальцам, по железу.
Море не видно, но я знаю, что оно там, за дымкой, как дыхание за стеклом.
Иногда я думаю, что оно всё помнит: те, кто уходят, оставляют в нём следы звука, как раковины в песке.
И если долго стоять и слушать, можно услышать – не шум, а присутствие.
Музыка звучала так, будто знала, что я не вернусь.
Эта фраза приходит сама, как будто кто-то шепчет её прямо под кожу.
Я оборачиваюсь – никого. Только дождь и город, в котором всё мерцает, будто под тонким стеклом.
Иногда мне кажется, что отражения здесь живут дольше, чем люди.
Может, они и есть настоящие жители этого места – те, кто остались после того, как мы перестаём смотреть в витрины.
Я снимаю наушники.
Мир сразу становится громче, но не живее.
Я слышу стук капель по перилам, гул машин где-то вдали, но всё это будто не мои звуки, а фон для чего-то другого.
