Фарш

Работаю уборщиком в мясном цехе. Это все, что могу о себе рассказать. Мой день – это день сурка, и я всем доволен. Каждое утро встаю, умываюсь холодной водой, пью кофе, иду на работу. С ней мне повезло – от дома всего минут десять пешком, не нужно тратиться на проезд, да и для здоровья полезно. И в целом, мне она нравится. Убираю всего один цех, утром и вечером. Времени это занимаем совсем немного, и сил практически не отнимает.

Мой цех не похож на тот, что рисуют во всяких фильмах ужасов или в роликах о вреде колбасы, совсем нет. Тут чисто, светло, пахнет порошком и парным мясом. Новенькая плитка на полу, гладкие стены, оцинкованная посуда. Нигде нет грязи, крови или еще чего. Тут всегда чисто так, что слепит глаза. Я бы сказал, что это очень даже приятное местечко. По-своему уютное.

Все коллеги в идеально чистой форме, выкипяченной добела, фартуки новые, перчатки одноразовые. Всех знаю по именам и фамилиям, кто чем увлекается, где живет. Не то чтобы эта информация очень мне интересна или важна, скорее, я вечно становлюсь невольным слушателем. Самый говорливый из всех – Семенов Константин. Выскочка с длинным носом и таким же длинным языком без костей. Бывший врач. Громкий, хамоватый, наглый. Метра под два ростом, с неопрятной стрижкой и длинным ногтем на мизинце, который он уже года так полтора скрывает от начальства. Ему вечно не сидится на месте, а длинный нос пролезает везде. Еще есть десяток мясников, одинаковых, как на подбор. Иногда я на них смотрю и думаю, что это гномы из сказки про Белоснежку. Все бородатые, пузатые, низкорослые, с огромными, не пропорциональными руками. Разговаривают одинаково, привычки одинаковые, все курят, ходят толпой. Ни разу не видел, чтобы кто-то из них шел по коридору один. Всегда это минимум парочка, а чаще – все вместе. Еще есть пара престарелых уборщиц, вижу их редко. Одной около шестидесяти, курит как паровоз прямо в цехах, пока никто не видит. А вторая же бабушка-одуванчик, сухая, как таранка. Знаю еще пару охранников: Васю и Бориса. Именем «Вася» мясники часто называют свиней – и ой, как это имя подходит охраннику! Вечно он что-то жрет, пыхтит и стонет, а телек в его коморке всегда орет на полную громкость. Такая туша, что я не могу понять, как он вообще выходит из своей охранной кибитки и пролезает в двери. Еще есть куча других людей: раскладчики, упаковщики, бухгалтера, обвальщики и все такое – но их я практически не знаю и вижу редко. Наш комбинат очень большой. Друзей среди всех этих людей у меня нет. Да и вообще, среди всех людей.

Прихожу на смену раньше всех и начинаю день с того, что включаю везде свет, подготавливаю столы, ножи, пакеты. И конечно не забываю про мою красавицу – мясорубку. Большая, где-то с половину меня высотой, промышленная машина, собранная, кажется, где-то в девяностых. Простейший по своей гениальности механизм: мотор да дробилка. Этим он и влечет. Ее корпус – произведение искусства, гладкий, ровный. Каждый сварочный шов, каждый винтик и гаечка – совершенство. На комбинате десяток таких машин, но именно эта цепляет меня чем-то потусторонним. Панель с выпуклыми кнопочками, какие-то крупные, какие-то совсем крошечные. Шнек, зажимная гайка, лоток, каждый предохранитель: сводят меня с ума. Крутящийся шнек завораживает. Смотрю на него и расслабляюсь. Кусок мяса, жужжание, фарш. Мясо – фарш. Мясо – фарш. Будущие котлеты и колбасы медленно продавливаются сквозь сеточку, и тонкие мясные ленты сползают в чашу. Я бы мог любоваться этим вечно.

Закончив всю утреннюю рутину по мойке цеха, встречаю своих коллег. Мясники надевают белые халаты, пластиковые фартуки, полиэтиленовые шапочки на головы и бороды. Начинают нарезать туши на мелкие куски, кидают их в мясорубку, фасуют полученное месиво из плоти по гастроемкостям. И так до самого вечера. Смена длится двенадцать часов. К концу дня у всех тухнет взгляд, усталые зевки и вздохи раздаются с каждого угла. И лишь я полон сил и бодрости. Одного взгляда на мою любимую мясорубку достаточно, чтобы зарядиться энергией. Машина работает на износ, без единой остановки. Крутит и крутит, молит и молит. Мне ее жалко. Пока все мы ходим на обед минимум два раза за смену, на перекуры, просто размять ноги, она все работает. Будь я главой цеха – выписал бы премию именно ей, а не какому-то там Семенову. Один раз видел, как он высморкался прямо в руку и швырнул эту соплю на мою любимую. Я тогда промолчал. Но запомнил.