ЧАСТЬ I: ПУТЕШЕСТВИЕ
Глава 1: Отправление
Луна висела над космодромом Байконур-2 идеальным серебряным диском, безмятежно наблюдая за суетой внизу. Ева Новак стояла у окна смотровой площадки, глядя на громаду корабля «Тесей», освещенного прожекторами на стартовой платформе. Семьдесят восемь этажей инженерного гения человечества, кульминация столетия космических исследований, материализованная надежда на контакт с иным разумом – и её новый дом на ближайшие одиннадцать лет. Корабль, который унесёт её за пределы того, что знает и понимает человечество, в область чистой теории и предположений.
Часы на её наручном коммуникаторе показывали 03:12. До запуска оставалось чуть больше шести часов, но сон не шел. Смысл имела только эта тишина, эта последняя возможность увидеть «Тесей» с Земли, прежде чем она сама станет его частью.
– Не можешь спать? – голос Ричарда Нкомо был тихим, почти извиняющимся за нарушение её уединения.
Ева не обернулась, лишь слегка кивнула, продолжая смотреть на корабль.
– И ты тоже, – констатировала она.
Ричард встал рядом, сложив руки за спиной. Его высокая фигура отбрасывала длинную тень на пол смотровой площадки.
– Это понятно, – сказал он после долгой паузы. – Завтра мы покидаем всё, что делает нас людьми – контекст, культуру, общество. Мы станем крошечным пузырьком человечества, дрейфующим через пустоту. Я бы забеспокоился, если бы ты спала как младенец.
Ева слабо улыбнулась, наконец повернувшись к нему.
– Ты всегда говоришь как антрополог?
– А ты всегда избегаешь говорить о своих чувствах, как типичный лингвист?
Их взгляды встретились, и оба тихо рассмеялись, сбрасывая напряжение последних недель. Ричард был прав. Типично для неё – анализировать язык других, никогда не раскрывая собственных эмоций. Этот навык сделал её идеальным кандидатом для контакта с нечеловеческим разумом, но иногда она задумывалась, не потеряла ли она что-то сущностно человеческое в этой отстраненности.
– Я думаю о том, что мы никогда не увидим Землю такой, какая она сейчас, – наконец сказала Ева. – Когда мы вернемся – если вернемся – пройдет почти тридцать лет. Наш мир уйдет безвозвратно.
Ричард долго молчал, внимательно глядя на «Тесей».
– Знаешь, моя прабабушка в Кении говорила, что мы никогда не входим в одну реку дважды. Всё меняется – вода, мы сами. Может быть, суть жизни не в том, чтобы держаться за постоянство, а в способности меняться вместе с рекой.
Ева кивнула, вспоминая, почему ей всегда было комфортно с Ричардом. Несмотря на их различия – она чешско-американский лингвист, выросшая в мире академических абстракций, он – кенийско-британский антрополог, посвятивший жизнь изучению человеческих обществ – он всегда находил способ преодолеть разрыв между ними. Что делало его идеальным посредником между разными культурами и, возможно, между разными видами.
– Я скучаю по нему, Ричард, – слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать. – По Томашу. Сегодня бы он гордился мной.
Ричард мягко положил руку ей на плечо, не говоря ни слова. Он знал, что её муж погиб пять лет назад в аварии на космической шахте Цереры. И что после его смерти Ева полностью погрузилась в работу, словно пытаясь найти новый смысл в теоретической ксенолингвистике – дисциплине, которая до сигнала 2091 года оставалась чисто спекулятивной.
– Он бы невероятно гордился, – тихо сказал Ричард. – Ты буквально будешь говорить от имени человечества с другим разумом. Это… трудно даже осмыслить.
Ева закрыла глаза. Земной рассвет через шесть часов станет началом совершенно иной жизни. Жизни, полной неизвестности, за которую она боролась, прошла бесчисленные тесты, обошла более миллиона кандидатов.
