Дамир. Наши дни.
Южное побережье
Шквальный ветер с моря –
холодный, пронизывающий, сырой, – с силой бил по лицу, врезался в
грудную клетку, обхватывал кисти рук, нещадно холодя их. Море
Чёрное действительно отливало чёрным, на темнеющей серой, будто
живой, поверхности мечущихся волн.
Дамир жил в этом приморском
городе с конца сентября, а море вблизи видел впервые. Не из-за
загруженности, не было интереса. Море и море. Вода. Гладь – то
спокойная, то мечущаяся, то синяя до рези глаз, то сереющая как
сегодня, – видна с балкона квартиры Дамира. Вспомнил о море
внезапно, по пути из аэропорта, где провожал отца домой. Неожиданно
захотелось ощутить себя живым, почувствовать, прочувствовать,
включить цепочку нейронных связей в головном мозге, отправить
импульсы по позвоночному столбу.
Штормовое предупреждение.
Шквальные порывы ветра. Стихия. Если верить всей лабуде, льющейся с
экранов зомбоящиков и смартфонов, сейчас он должен почувствовать
страх перед стихией, восторг, интерес хотя бы. Ничего. Море и море.
Вода.
Дамир развернулся, прошёл
узкой улочкой к припаркованному на пустующей площади автомобилю,
уселся за руль, безразлично разглядывая покрасневшие на ветру руки.
Он и холода не чувствовал. Мертвец. Сраный Дракула. С той лишь
разницей, что Влада Цепеша интересовала кровь, а Дамира – ровным
счётом ничего.
Он проводил взглядом группку
смешливых девчонок. Студентки, скорее всего первокурсницы, кутались
в коротенькие курточки, натягивали шарфы на головы, стряхивали с
ног в обтягивающих джинсах капли дождя и влаги, тянущейся с моря,
окутывающей, студёной.
Зима… Три недели до нового
года, плюс семь по Цельсию, дождь… Говорят, иногда бывает ноль, и
замерзают лужи по утрам.
Рингтон отвлёк от
рассматривания девчонок. Забавные, как воробьи взъерошенные. На
дисплее комфортабельного салона авто высветилось имя. Дамир принял
вызов.
– Дамир! Сколько можно
звонить? – раздался недовольный, слегка обиженный голос Алии, она
просила называть себя Лали.
– Прости, телефон в машине
забыл. Ходил на море смотреть.
– Море? – смех прорезал
салон, красивый смех, завораживающий, женский. – Зачем тебе
море?
– Просто. Стало
интересно.
– Любопытный какой, - вот и
заигрывающая интонация. – А тебе не интересно, зачем я звоню?
– Интересно, - именно так
нужно ответить. Отвечает.
– Я купила билет, послезавтра
буду у тебя. Ты рад?
– Я рад, – именно это хотят
слышать. Он рад.
– Замечательно! – и снова
слышен смех, женский, предвкушающий и обещающий одновременно,
искушающий даже. – Встретишь?
– Конечно, встречу, Лали, –
удаётся выдавить из себя улыбку, будто она её видит, словно она ей
нужна.
– Я соскучилась. Пока-пока, –
и столько обещаний в этом «соскучилась».
– Я тоже. Пока-пока, –
отзеркалил Дамир фразу и нажал отбой.
Дамир знал, зачем на самом
деле прилетает Алия. Алия знала, все знали, и все ждали. Он должен
сделать официальное предложение женщине, с которой встречается два
года. Этот новый год она встретит в статусе невесты, а к лету
станет женой Дамира Файзулина, желательно беременной женой.
Женой… Жена и жена. Море и
море. Вода.
– Ты должен это сделать, –
сухими губами вколачивал истину отец, стоя в терминале современного
аэропорта. – Пора создать семью, тебе нужен наследник, нужен сын.
Ты должен жениться на Алии. Она подходит тебе. Она подходит
нам.
– Я уже был женат.
«Женат» – и это слово никак
не отозвалось в Дамире. Должно быть, он мертвее мёртвого.
– И где твоя бывшая жена? –
отец насмешливо развёл руками. – Где она? Я скажу где – сбежала. Ты
должен создать семью с Лали. Она подходит тебе.
– Не беспокойся, я женюсь на
Алии Долматовой, отмахнулся Дамир, как и всегда отмахивался. – Она
подходит мне.
