Глава 1. Сквозь Пелену Огня
Боль всегда была для Ксилары не абстрактным понятием, а самым верным и неизменным спутником. Она приходила в разных обличьях. Но та боль, что пронзила ее сейчас, не имела ничего общего с прежними агониями. Та была почти что изысканной, облагороженной смыслом или хотя бы сильным чувством. Эта же оказалась грубой, примитивной и всесокрушающей. Ее выворачивало наизнанку.
Гномы, при всей их практической гениальности, явно не считали комфорт приоритетом в портальной магии. Или, что более вероятно, их собственные, выкованные из гранита и стали тела, просто не могли воспринять ту тонкую разницу между «перемещением» и «актом телепортации», которая для человеческой плоти оказывалась пропастью между легким головокружением и ощущением, будто тебя пропускают через мясорубку миров.
Камень, в который был вписан рунический круг в подземном зале Кхазад-Дума, дрожал, гудел низким, утробным гулом, который отзывался не в ушах, а в самых костях. Воздух загустел, наполнился запахом озона, раскаленного металла и пыли веков. Свет от рун стал не просто ярким – он стал плотным, жидким, обволакивающим. Он тек по ее коже, как расплавленный янтарь, прилипал, впитывался, жег. Ксилара вскрикнула, но звук был поглощен нарастающим гулом. Она попыталась отступить от эпицентра, но ноги оказались скованы этим светом, словно корнями вросли в каменный пол.
Старый гном Борир, чья борода, украшенная рубиновыми застежками, казалась единственным стабильным объектом в клубящемся мареве, что-то кричал ей, его лицо, испещренное морщинами, было искажено не то предостережением, не то одобрением. Она не различала слов. Вибрация проходила через ступни в позвоночник, заставляя зубы выбивать бешеную дробь. Воздух в центре круга начал трескаться, как тонкое стекло, а из трещин сочилась ослепительная, невыносимая для зрения белизна.
И вот эта белизма рванулась к ней.
Это не было приглашением. Это был захват. Невидимые руки ухватили ее за плечи, за талию, за волосы и потащили вперед, в самый эпицентр разрыва. Не ее тело шагнуло в портал. Портал втянул его в себя, как воронка.
Последнее, что она успела заметить, – широко раскрытые, полные ужаса глаза гнома-стражника у входа, прежде чем мир взорвался.
Не было ни темноты, ни света. Был хаос. Ощущение падения длилось вечность и мгновение одновременно. Ее бросало, крутило, растягивало в немыслимых направлениях. Давление сжимало грудную клетку, выталкивая последний глоток воздуха из легких. В висках стучала кровь, яростно, отчаянно, словно пытаясь вырваться наружу. Она не видела, не слышала, не чувствовала ничего, кроме этой всепоглощающей, бесформенной пытки. Ее разум, отчаянно цепляясь за реальность, пытался найти точку опоры, но ее не было. Только падение. Только разрыв.
Мысли спутывались, обрывки воспоминаний проносились вихрем. Холодные глаза Элриндора, склонившегося над ней в свете светящегося мха. Искаженная гримасой наслаждения-агонии маска лица Малекара. Грубая, пропахшая потом и кожей близость с Мурфом. Властные, уверенные прикосновения Кэлана, заставлявшие ее тело предавать ее с маниакальным упорством. И сквозь все это – тихий, спокойный голос ее самой, Маши, той, что была когда-то: «Я просто хочу домой. В свою уютную квартиру. К своему скучному офису. К своей нормальной, предсказуемой жизни».
Но той жизни не существовало. Была только эта – бесконечное падение в небытии.
И вдруг – тишина.
Абсолютная, оглушительная. Давление исчезло. Падение прекратилось. На смену ему пришло ощущение полета, стремительного, неудержимого, но уже лишенного хаотичной ярости. Она летела по прямой, как стрела, выпущенная из гигантского лука. И этот полет длился ровно столько, сколько нужно было, чтобы понять: сейчас будет удар.
