— Ну, и что я тебе говорил? — Сенька оборачивается ко мне и
сверкает лыбой во все двадцать восемь виниров.
— Ты обещал бомбическую развлекуху и девочек, — тоном занудного
секретаря извещаю я, — а притащил всего лишь на встречу
выпускников? И насколько мучительной кары ты хочешь за этот двойной
звиздеж?
— Бурцев, ты издеваешься? — друг смотрит на меня в священном
ужасе, — какой двойной звиздеж? В голове у тебя звиздеж или глаза
уже старперские? В упор ничего не видят? Так ты к окулисту сходи,
не затягивай. Так и скажи, доктор, красивые женские ноги в упор от
куриных голяшек не отличаю.
— Я-то отличаю, — закатываю глаза, — а вот ты, мой друг, явно
уронил планку в последнее время. Покажи-ка мне тут по-настоящему
красивые женские ноги.
— О-о-о, — друг постанывает, крутя головой во все стороны, —
сло-о-ожно! Такой выбор! О, глянь, у Машки Соколовской какие!
Мне не особенно хочется смотреть, что там понавыросло из
занюханной мыши Соколовской, но… Аппетит приходит во время еды.
Особенно когда оказывается, что занюханная мышь обзавелась
нарощенной гривой волос, когтями как у тигрицы и накачала
бразильский бампер.
— Ну? Ну? Я ж говорил? — триумфально возвещает Сенька, трактуя
мое задумчивое внимание как свою победу, — я бы вдул, ты бы вдул,
так чего ты морду кривишь, Тим?
— Серьезно? Ты б вдул? А скальп тебе совсем не жалко? — иронично
уточняю я. У меня то такие “тигрицы” были. Когтями они обычно
гордились больше чем размером груди.
Ладно, черт с ними — с девками. Я на эротическом фронте уже
давно ветеран, мне за один день прогул ставить не будут. Но бывшая
мымра Соколовская выросшая в инста-диву разбудила во мне спортивный
азарт. В конце концов, такой шанс поугорать упускать нельзя.
— Бож ты мой, это что Тефтеля? — тереблю друга за локоть,
перехожу на такой шепот, который слышат вокруг меня за три шага, —
усы так и не выросли?
— Лысеет уже, — сочувственно вздыхает Сенька тем же тоном. У
него получается лучше — и мужик, со звучной фамилией Тевтонцев
багровеет упомянутым озерцом на затылке. Стоящая рядом с ним бывшая
звезда класса Юлька Михайлова за пятнадцать лет из блондинистой
лярвы вымахавшая в бизнес-люди с роскошным декольте за деловым
жилетом, одетым на голое тело, прячет в алых губах улыбку. Судя по
всему, Андрюха не смог её ни увлечь ни байками о своих успехах на
карьерном поприще, ни впечатлить золотыми часами. В кредит что ли
покупал?
— Юля, а ты все растешь и растешь! — тоном змея-искусителя
мурлычет Сенька и стреляет глазами в вырез её жилета, — твой
пластический хирург еще не делает тебе скидку?
— Неа. Только мужикам которых я к нему привожу, — отбивается
Михайлова, но улыбается Сеньке все-таки заигрывающе. Оно и понятно.
У него и пиджачок подороже, и пузо из-под рубашки не проступает как
у Тефтели.
— Мы тут разговаривали о делах, — пыхтит Андрюха, пытаясь отжать
себе обратно внимание Михайловой, но тут уже за дело берусь я.
Мне-то до Михайловой парралельно, но помочь другу — святое дело.
Тем более, я-то знаю, как сильно он болел ею с шестого по
одинадцатый класс. Подозреваю, что только ради неё и приперся
сегодня на эту гребанную встречу. Пусть хоть пятнадцать лет спустя
гештальт закроет.
— Андрюха, спасай, — хлопаю Тефтелю по спине, отвлекая от
парочки, облизывающейся друг на друга, — жрать хочу — подыхаю. Где
тут фуршет, на который я не скидывался?
Тефтеля бросает последний взгляд на Юльку, но она уже
заинтересованно щупает Сенькин бицепс. Этот гарнизон для Тефтели
точно потерян. А пожрать Андрюха всегда любил. И желудок его об
этом вспоминает — издает печальное поскуливание.
— В актовом зале столы накрывали, — сдается Тевтонцев и сам
отворачивается от места своего поражения.
