Глава 1. Там, где было «мы»
Когда-то это казалось прочным и нерушимым, как каменные стены старого дома, который простоит века. Мы были трое, мы были «мы», и в этом слове жило всё: смех, который рождался спонтанно и разливался эхом по пустым улицам; слова, которые не требовали объяснений, потому что мы понимали друг друга по одному взгляду; часы, проведённые вместе, когда не существовало времени и не было будущего, только этот миг, наполненный присутствием и ощущением, что именно так и должно быть, что именно это – настоящая дружба.
В те дни мне казалось, что мы нашли что-то редкое, почти священное: мир, в котором я не был один, в котором меня слышали и принимали. Я верил, что это «мы» будет со мной всегда, что время не разрушит его, что никто не сможет втиснуться между нами, потому что у нас нет пустот, всё пространство занято доверием и радостью. Я помню, как мы сидели на скамейке поздними вечерами, делились мечтами, которые казались безумными, и смеялись над тем, как когда-нибудь будем вспоминать это. Тогда я и представить не мог, что именно это воспоминание станет болью, что именно это «мы» однажды начнёт трещать и крошиться.
Всё начиналось незаметно, так же, как медленно уходит тепло из комнаты, когда приоткрыта дверь: сначала ты не замечаешь, потом вдруг понимаешь, что стало холодно. Я видел, как их взгляды начали задерживаться друг на друге дольше, чем раньше, как их слова находили общий ритм, к которому я не всегда мог присоединиться. Я говорил себе, что это лишь момент, что всё вернётся на свои места, но внутри уже начинала подниматься тревога, тихая и липкая, словно предчувствие потери, которой ещё нет, но она уже дышит в затылок.
Я пытался удерживать привычное «мы»: предлагал встречи, начинал разговоры, напоминал о былых планах. Но всё чаще я слышал: «не сегодня», «мы уже договорились», «позвони позже». И каждый раз эти слова резали изнутри, оставляя меня с ощущением, что теперь я – не часть, а приложение, которое можно отключить.
Боль была не в том, что они сближались, а в том, что вместе с этим я всё больше отдалялся. Там, где раньше было место для троих, теперь оставалось двое, и это двое были они, а я становился лишним, ненужным, невидимым. Я приходил домой и пытался убедить себя, что дружба не исчезает так быстро, что я всё ещё нужен, что это просто период, но тишина в телефоне говорила обратное.
Я вспоминаю день, когда мы встретились втроём после долгого перерыва. Мы сидели за столом, я смотрел на них и чувствовал, что между ними возник невидимый мост, по которому не было пути для меня. Их смех звучал иначе – плотнее, теплее, как будто там, где раньше было общее пространство, теперь стояла стена, и я оказался по другую сторону. Я пытался смеяться вместе, пытался поддерживать разговор, но внутри всё время билось одно: «меня здесь больше нет».
Тогда я впервые почувствовал, что значит быть лишним. Это не яркая сцена предательства, не громкий уход, не открытые слова. Это тишина, в которой тебя перестают слышать. Это взгляды, которые проходят мимо. Это смех, в котором нет твоего эха. Это присутствие, которое становится тяжестью.
С того дня я начал учиться быть один. Не потому, что хотел, а потому что выбора не было. Я возвращался в те места, где когда-то звучал наш общий смех, и теперь там была только тишина. Я смотрел на фотографии, где мы были вместе, и чувствовал, как внутри всё сжимается от тоски. Но самое больное было не в потере их, а в потере «мы». Потому что «мы» – это не просто слово, это дом. И когда он рушится, ты остаёшься без крыши над головой, даже если вокруг полно людей.
Я долго пытался понять, что я сделал не так. Может быть, я был недостаточно интересным. Может быть, я слишком тянул одеяло на себя. Может быть, я стал лишним задолго до того, как это осознал. Эти вопросы разъедали изнутри, и каждый из них делал меня всё меньше и меньше. Но однажды, в долгую ночь, когда я снова прокручивал всё в памяти, я понял: причина не всегда в том, что ты плох или недостаточен. Иногда люди просто выбирают друг друга, и в этом выборе нет места тебе. И это не вина, это факт.
