Глава 1
Окунькова Калерия Ивановна была
женщиной в высшей степени наблюдательной, а еще обладала немалым
жизненным опытом, который и подсказал, что ничего-то хорошего от
нового жильца ждать не след. И дело было даже не в нем. Сам-то он,
положа руку на сердце, впечатление производил весьма благоприятное.
Но именно сей факт, равно как лукавый блеск в синих очах — слишком
уж синих для обыкновенного человека, коим он по документам значился
— намекали, что стоит ждать неприятностей.
И предчувствие их заставляло Калерию
Ивановну хмуриться, сводить брови над переносицей и разглядывать
несчастного куда пристальнее, чем следовало бы. Впрочем, к чести
его, взгляд этот, от которого и собственный, Калерии Ивановны,
супруг слегка терялся, парень выдержал.
Улыбнулся.
Поклонился, снявши картуз. И
подумалось, что он и к ручке приложился бы, когда б Калерия
Ивановна благоразумно и заблаговременно не убрала эти самые ручки
за спину.
— Значит, в третью? — уточнила она
хмуро.
— Так точно, — улыбка жильца стала
шире и радостней.
Калерия Ивановна мысленно вздохнула,
распрощавшись с надеждой на расширение, а заодно дав себе зарок
вновь поговорить с супругом, ибо где это видано, чтобы в приличную
коммуналку новых жильцов селили, когда старые имеют все права на
расширение.
И вообще…
— А вы, стало быть, старшая? — жилец
все еще улыбался, да так, что клыки видны были. Вот только Калерию
Ивановну этою улыбочкой не обмануть.
Взгляд у него был холодный.
Внимательный.
Такой вот… от которого мурашки по
спине побежали, а предчувствие неприятностей переросло в твердую
уверенность. И ведь не упредишь дурочек. Нет, она-то попытается, да
только разве послушают.
— Старшая, — спокойно согласилась
Калерия Ивановна и руку из-за спины вытащила, отерла о фартук и
документ приняла.
Ишь ты… почти новенький паспорт,
гладенький весь такой, аккуратненький, один в один, что хозяин
его.
Святослав Евгеньевич Кружин, стало
быть.
Человек.
Большею частью человек, ибо, помимо
необычайно яркого цвета, глаза Святослава Евгеньевича отличались
весьма характерным разрезом. И клыки опять же, длинноватые,
выдавались вперед. Это чего ж так намешало? Хотя… в современном
мире кого только не встретишь.
Она кивнула сама себе.
И вновь же вздох подавила, борясь с
желанием попробовать паспорт на зубок.
Одаренный… вот только одаренных ей и
не хватало. И пусть всего-навсего пятый уровень, но все одно… мог
бы и на спецпаек рассчитывать, и на отдельную квартирку, а он в
эту, в третью, с которой Калерия Ивановна мысленно, почитай,
сроднилась, привыкла считать своей, пускай и временно отторгнутой в
общее пользование.
— А вы у нас, в городе, недавно, так
ведь? — она вернула документ, который Святослав Евгеньевич сперва
разгладил, а после уж убрал в нагрудный карман гимнастерки.
Новенькая. Видать только-только из
довольствия получена, вон, даже не обмялась толком, не говоря уже о
том, чтобы разгладились, распрямились характерные складки, которые
появляются на одежде при длительном хранении.
Галифе с того же комплекта.
А вот сапоги, пусть и навощенные,
начищенные до блеска, а все одно крепко пользованные, как и
саквояж, который Святослав Евгеньевич держал одною рукой, но цепко,
будто подозревая Калерию Ивановну в нехороших помыслах.
— Ваша правда, недавно. Прежде я на
границе служил, но был комиссован.
И вновь эта вот улыбка.
А хорош… до отвращения хорош…
высокий, обманчиво тонкий, видать, прабабкина кровь проснулась, или
кто там у него в роду из иных был, только вот ширина плеч с этою
хрупкостью не вяжется. Черты лица правильные, а волос светлый,
легкий, что твоя солома, поднимается этаким облачком золотым.
— Ранили? — уточнила Калерия
Ивановна, поведя носом.
