В офисе «Архивной правды» царила редкая, почти идиллическая тишина. Илья Прохоров составлял каталог недавно полученных документов, наслаждаясь строгим порядком архивных коробок. В углу, за своим монитором, работала Марина, а из-за полуоткрытой двери кабинета Анны Орловой доносился ровный гул деловых переговоров. Елена Коршунова, устроившись на диване с ноутбуком, готовила материал для новой статьи. Даже вечно хмурый Егор Волков, развалившись в кресле, с видимым удовольствием потягивал свежезаваренный чай.
Этот мирный покой был обманчив, и все они это знали. После истории с Кодексом Ломоносова и «Обществом Посвященных» раны еще не затянулись. Но сегодняшний день позволял хотя бы сделать вид, что жизнь вошла в нормальное русло.
Звонок раздался внезапно. Не привычный рингтон рабочего телефона, а пронзительная, тревожная трель личного аппарата Ильи. Он вздрогнул, отложив папку. На экране горел незнакомый номер со швейцарским кодом.
Илья нахмурился, поднес телефон к уху.
– Алло?
Сначала – лишь шум эфира и прерывистое, сдавленное дыхание. Потом – женский голос, сломанный отчаянием, с легким немецким акцентом.
– Мистер Прохоров? Илья Прохоров из «Архивной правды»?
– Да, я вас слушаю.
– Меня зовут Катерина Шольц. Я… я жена доктора Армина Шольца. Вы знали его?
Илья замер. Воздух в кабинете застыл. Илья видел, как Елена перестала печатать и смотрит на него. Егор и Марина тоже замерли, уловив перемену в его позе.
– Доктор Шольц… да, мы консультировались с ним по одному сложному делу, – осторожно ответил Илья. – Что случилось?
– Он пропал. Три дня назад в Цюрихе. Бесследно. – Голос Катерины задрожал еще сильнее. – Вместе с ним исчезли все его рабочие записи. И цифровые, и бумажные. Все, над чем он работал все эти месяцы!
– Вы обращались в Полицию? В Интерпол? – автоматически спросил Прохоров, уже чувствуя ледяную тяжесть на дне желудка.
– Да, конечно. Они ведут расследование. Официально – как возможное похищение с целью выкупа. Но… есть нюансы. – Голос Катерины понизился до шепота, полного ужаса. – За день до исчезновения Армин отправил своему коллеге, мистеру Райту из кризисного центра, зашифрованное сообщение. Всего три слова: «Они нашли отголосок».
Илья медленно закрыл глаза. «Отголосок». Слово, которое он сам использовал в своем отчете, описывая те фрагментарные данные по методу имплантации информации, что остались от исследований Крюкова. Обрывки, которые не могли восстановить формулу, но могли указать направление мыслей. Доктор Шольц, ведущий нейрофизик, пытался реконструировать процесс, чтобы понять механизм и разработать контрмеры. Очевидно, он нашел что-то. Или… кто-то нашел его.
Катерина молчала, и Илья слышал, как она с трудом сглатывает ком в горле.
– Но это еще не все, мистер Прохоров. В ночь, когда он исчез… он позвонил мне с неизвестного номера. Было слышно только его дыхание… тяжелое, паническое. И он прошептал… он прошептал по-русски, хотя мы дома всегда говорили по-немецки…
– Что он сказал? – Илья почувствовал, как у него похолодели пальцы, сжимавшие телефон.
Тишина в трубке затянулась, а затем голос Катерины Шольц, сорвавшийся на шепот, прозвучал как предсмертный хрип:
– Он сказал: «Он жив… Смотри в Белую страну».
Илья опустил телефон и посмотрел на своих друзей. На бледное лицо Елены, на суровое – Егора, на испуганно-внимательное – Марины.
– Ну что, – мрачно проговорил Егор Волков, тяжело поднимаясь с кресла. – Похоже, наш отпуск закончился.
