ПРОЛОГ: ТЕНИ НАД АТЛАНТИКОЙ
Лейтенант Михаил Северов стоял на капитанском мостике научно-исследовательского судна «Ломоносов», когда воздух задрожал. Не как при шторме – иначе. Будто кто-то перелистнул страницу мироздания.
Северная Атлантика простиралась вокруг них бесконечным зеркалом под безоблачным июльским небом. Воды океана переливались от серебристо-голубого у горизонта до темно-синего прямо под бортом корабля. Лёгкий северо-западный ветер в три балла едва рябил поверхность, создавая миллионы крошечных бликов в лучах утреннего солнца. Размеренное рокотание дизелей «Ломоносова» сливалось с мерным плеском волн о борт, создавая привычную симфонию морского путешествия.
В его двадцать восемь лет он успел повидать многое. Выпускник Морской академии, специалист по навигационным системам, он последние три года служил на научных судах, сопровождая экспедиции в самые отдаленные уголки океанов. Его острый ум и способность находить закономерности там, где другие видели хаос, сделали его незаменимым для подобных миссий. Ещё в академии преподаватели отмечали его странный талант – способность чувствовать изменения в окружающей среде раньше приборов. Однажды, во время учебного плавания в Баренцевом море, он предсказал внезапный шторм за полчаса до того, как его зафиксировали метеостанции. «У парня природный компас в голове», – говорили о нём.
Но то, что происходило сейчас, выходило за рамки всего известного.
Судно шло обычным курсом, рассекая волны Северной Атлантики со скоростью четырнадцать узлов. Стояло безоблачное июльское утро, температура воздуха – плюс восемнадцать, ветер северо-западный, три балла. Все приборы показывали нормальные значения. Барометр стабилен, видимость – отличная, более двадцати морских миль. Идеальные условия для проведения океанографических исследований.
Михаил поднес к глазам бинокль, привычным движением сфокусировал линзы и замер. Сначала он подумал, что это солнечное пятно попало в объективы, но моргнул, протёр стёкла и посмотрел снова.
То, что он увидел, противоречило всем законам физики и географии.
– Капитан, – его голос звучал странно даже для него самого, хрипло и неуверенно, – посмотрите по курсу 27 градусов.
Капитан Громов, массивный мужчина с седыми висками и добрыми, но строгими глазами, ветеран тридцати лет морской службы, не отрываясь от навигационных приборов, бросил через плечо:
– Что там, Северов? Военный корабль? Или опять дельфины резвятся?
– Нет, сэр. Там… остров.
Громов был моряком старой школы. За тридцать лет службы он прошел все океаны мира, от тропических вод Тихого до ледяных просторов Арктики. Видел миражи в Персидском заливе, световые аномалии у берегов Гренландии, ложные эхо на радарах во время геомагнитных бурь. Природа океана не раз пыталась обмануть его глаза и приборы. Но что-то в голосе молодого офицера – тревожная нотка, которую не спутаешь с обычным удивлением, – заставило его оторваться от приборов.
Капитан нахмурился, складки на лбу углубились:
– Какой еще остров? По нашим картам ближайшая суша в двухстах милях отсюда. Ирландия остается за кормой.
Михаил протянул ему бинокль, стараясь сохранить спокойствие, но пальцы предательски дрожали. Зеленоватое пятно на горизонте становилось отчетливее с каждой минутой. Не мираж – слишком четкое, слишком детализированное. Не облако – слишком устойчивое, слишком правильных очертаний. Остров. Настоящий остров с высокими скалами, покрытыми растительностью такого изумрудного оттенка, какого Михаил никогда не видел в природе.
Капитан долго всматривался в окуляры, поворачивая голову то влево, то вправо, словно пытаясь поймать ускользающее видение. Затем опустил бинокль и покачал головой:
